Олег Шевченко.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Кеха Питах,

Владетельный князь клана Серых,

Великой расы ореулов

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

           Пятьсот тысячелетий назад, когда Эринар взорвался, и древняя раса ссерсов, правившая галактикой миллионы лет, исчезла, наступила Среднегалактическая Зима. Это была эра, когда на карте звёздного континента появились новые расы — молодые, агрессивные, устремлённые в будущее. Именно им предстояло теперь идти по дороге длиною в миллионы лет, каждой в отдельности и всем вместе. Одни цивилизации только нарождались, осваивая свои планеты, смотря на звёзды с суеверным трепетом. Другие уже поднимались к орбитам. Третьи выходили на просторы галактического космоса и, привнося в звёздное сообщество свои расовые особенности, культуру и знания творили единую историю.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Пролог.

 

Она казалась бесконечной, эта битва во времени и пространстве: космические армады империи и Кондента заполонили склоны Архата — огромного массива розовой туманности, заслоняющей проход к звёздной ассоциации Птас.

Корабли тэков шли сплошной лавиной. Сотни «сторожей», тысячи «охотников» подходили к подножью космических гор, освещённые розовым светом микрозвезд туманного Архата. На встречу им, вдоль склонов, зияющих рваными дырами ущелий, выдвигались мегакрейсеры Парх-эскадры. Они шли медленно и величественно, как и подобало кораблям Великой империи. Быстроходные глоттеры летели нижним эшелоном — словно стекали со склонов Архата тенью космических крепостей. А из межнебесья, вспарывая тьму космоса ослепительными овалами переходов, всё прибывали и прибывали новые космолёты тэков. Их было так много, что казалось — весь флот галактики противостоит ореулам. Они видели, как гибнут корветы и мегакрейсеры, как целыми эскадрами сгорают в огненном море смерти истребительные глоттеры, и отчаяние охватывало древнюю расу пред ликом диких полчищ варваров. За Архатом цвела их страна, их великая империя, сегодня больная и страдающая от ран поражений, и они противостояли: гибли, но не уходили с последнего рубежа.

Тэки атаковали беспрерывно. Меняя дислокацию, космокорпусы стремились прорваться к ущельям Пас, Сида и Рунат, где находились тактические базы ореулов. Лишить флот империи опорных пунктов значило наполовину выиграть сражение, и комгранты – командующие космокорпусами, использовали все возможности, чтобы добиться этой цели.

С мостика Парх-мегакрейсера, Первый стратег флота внимательно следил за перегруппировкой их сил в районе скалы Мата. Стратег Жёлтого клана, Хоссер, из рода Джастаров, ненавидел тэков и боялся их. Он давно предупреждал Совет клана об угрозе прорыва, и именно в районе Архата. Теперь это уже не имело значения. Семьдесят мегакрейсеров Парх-эскадры не смогут долго сдерживать флот Кондента на этом рубеже — такова была реальность, а следом за ней неслась смерть родовым владениям Питахов и Терхов, Атисов и Дусхов, Мемфов и Поров. Тысячи планет будут потеряны. Миллиарды ореулов порабощены. Стонами и проклятиями наполниться пространство империи. Чёрными полотнищами траура укроется Хепс. Что будет с имперским родом Джастаров? Что станет с их кланом и без того ослабевшим в борьбе за сохранение трона Хепса?

Хоссер прошёлся мимо группировки Второго космокорпуса, ведущего ожесточённый бой с Авох-мегакрейсером и остановился у группы из шести сторожевых кораблей тэков уходящих в межнебесье. Следом за ними в ярко-оранжевые овалы переходов уходило несколько сотен «охотников».

— «Парх», — негромко позвал Хоссер искусственный интеллект мегакрейсера. — Покажи мне сигналы часовых маяков.

Внутри командной сферы, где в окружении битвы находился Первый стратег, произошло изменение. Теперь место, где стоял Хоссер, осветилось ярким белоснежным пульсаром. Вокруг него кружились тысячи маленьких искорок — индикационные огни времени. Два из них горели красным, четыре — синим, один — зелёным светом. «Минус триста часов», — определил Хоссер новое местоположение ушедших кораблей тэков по индикации зелёного огонька.

— «Парх», отправь им на перехват... — Первый стратег повернулся и посмотрел на остальное пространство сферы, рассматривая группировку флота. Его взгляд задержался у самой вершины Архата. — Отправь к ним «Митр».

— Да, Первый стратег, — ответил ему корабль.

Хоссер снова посмотрел на изображение часовых маяков и, увидев происходящие в среде индикации времени изменения, приказал кораблю вывести изображение указанного пространства.

Митр-мегакрейсер уже разворачивался на манёвр и, двигаясь по сигналу часового маяка, направлялся на перехват «сторожей» в пространство «минус триста».

— На связи, Второй стратег Ипас, — доложил корабль.

— Да, — коротко ответил Хоссер и перед ним появился один из членов штабгруппы эскадры.

— Мы наблюдаем за пространством «минус тысяча двести». Тэки формируют там новую группу.

— Где? — вопросил Хоссер, оглядывая битву.

— Там, — указал рукой Второй стратег в направлении пологих склонов Архата, почти сливающихся с густыми облаками долины Иктар.

Озабочено вглядываясь в район сражения, Хоссер начал к нему приближаться. Вокруг него, внутри командной сферы, всё пространство было заполнено огненными сполохами орудийных залпов. Гибли мегакрейсеры и командные корабли Кондента, в поединках сходились глоттеры и «охотники» тэков, космокорпусы и корабли Парх-эскадры перемещались в пространстве и времени, лазерные нити бортовых орудий скрещивались и разрезали броню боевых машин. Море огня и смерти покрывало склоны Архата. Флот империи медленно отступал.

— Первый стратег, — прозвучал голос мегакрейсера. — Флот биридов покидает позицию на Айвате.

Хоссер замер на месте.

— В какое пространство они переходят? — он не понимал манёвра союзников, но даже не предполагал...

— В межнебесье.

— Что! — Глаза Хоссера блеснули гневом. — Измена!

— Они оставляют нас, — констатируя свершившийся факт, сказал Второй стратег Ипас. — Они больше не союзники.

Широко раскрыв глаза Хоссер смотрел на вершины горного хребта Айвата, где многочисленный флот биридов сдерживал натиск Третьего космокорпуса. Теперь там горели ярко-оранжевые овалы переходов: бириды уходили. Но странным было и поведение тэков. Их корабли не преследовали противника.

— Тэки прекратили огонь и отводят свои силы от пиков Айвата. — Доложил мегакрейсер.

— Да. Я вижу! — В гневе Хоссер разметал изображение битвы вокруг себя. Оно опять появилось, и он снова расшвырял микрочастицы е-пространства формируемого интеллектом мегакрейсера внутри кристалла-носителя. Потом ещё и ещё...

Белое облако стабилизации, сформированное кораблём вокруг Хоссера, наконец, окончательно сковало его движения, и он замер, неподвижным взглядом смотря на вершину, где последние корабли биридов исчезали во всплесках переходов.

— Они дорого заплатят за свою измену.

А вокруг продолжалась битва. Тэки уже смяли сопротивление ореулов в предгорье и теперь обходили остатки Парх-эскадры с флангов. Вершины Архата, после предательства биридов, тоже находились под контролем космокорпусов Кондента. Только в расщелинах склонов, да на других пространственно-временных уровнях мегакрейсеры империи продолжали держать оборону, но это уже были судороги.

Дорога в империю была открыта.

 

 

 

Ореулы.

 

Они появились на просторах галактики[1] в самом начале Среднегалактической Зимы[2], примерно четыреста тысячелетий назад[3]. Небольшого роста, коренастые, с длинными руками, они уже не имели растительности на своём теле, кроме жиденького пушка волос, который только слегка покрывал их одутловатые головы. Ореулы были выходцами с планеты Хепс, расположенной в системе восемнадцати планет звезды Шарат. Затерянные в Абинском разломе[4], что на краю долины[5] Иктар, ореулы очень быстро распространились[6], колонизируя планеты скоплений Каму и Адр. Вскоре, они вышли на просторы[7] безбрежной Жёлтой равнины[8]. С середины Новой эпохи Среднегалактической Зимы, что, примерно, соответствует сто-сто десятому тысячелетию, ореулами правил клан Белых вождей[9]. На период его правления приходится начало Большой экспансии[10] ореулов и наивысший расцвет их цивилизации[11].  Во время правления шестого рода Спахов, клана Белых, ореулы начинают активно колонизировать соседние звёздные системы, распространяя своё влияние вдоль всего Абинского разлома. За первые четыре тысячелетия Большой экспансии, под властью ореулов оказалось большинство систем центральной области Жёлтой равнины и долины Иктар. Спахи даже сумели пересечь галактический вихрь Та[12] и вторглись в пространство Белого облака[13]. Молодая тогда ещё раса роккул не смогла противостоять ореулам и почти на пятьдесят тысячелетий область их обитания оказалась под властью Белых вождей. Даже родная планета роккул, Велес, стала на длительное время пограничным миром и постоянно подвергалась атакам ореулов, что, в конечном счёте, вынудило роккул отступить. Они полностью ушли из Белого облака на Красную равнину, защищённую от захваченного ореулами пространства туманностью Синих Ветров. Почти пятьдесят тысячелетий ореулы господствовали в этом районе галактики, до того времени, пока на другом направлении их экспансия не натолкнулась на отчаянное противодействие молодой и агрессивной расы тэков. Геттер — это название разлома, который отделяет Жёлтую равнину и связанный с ней галактический вихрь Тирулат от плато[14] Лит-Луми. Именно там, среди обильных звёздных ассоциаций и появилась, ранее никому неизвестная раса, именовавшая себя — тэки. В 189906 году Новой эпохи Среднегалактической Зимы, ореулы столкнулись с тэками. Пройдя разлом Геттер, флот[15] Белых вождей в первом же сражении потерпел сокрушительное поражение. Получив столь организованный отпор на границе плато Лит-Луми, ореулы начали стягивать к разлому Геттер огромные силы, ослабляя, тем самым, свои позиции в остальных регионах империи, в том числе, и в пространстве Белого облака. Этим положением неприминули воспользоваться роккул. Объединив свои силы с соседней империей галактических торговцев онтия, они начали постепенно вытеснять ореулов из Белого облака[16]. В 193015 году Новой эпохи, Белые вожди были вынуждены вовсе отступить за галактический вихрь Та. Крупные поражения клана Белых в военных компаниях, лишило их власти, и на смену им в 198300 году пришёл клан Жёлтых вождей[17]. Это время было периодом относительного затишья в истории ореулов. Сменяя друг друга, роды клана Жёлтых правили огромной галактической империей, не ведя активных экспансионистских компаний, ограничиваясь только пограничными конфликтами, с одной стороны, с дикими тогда ещё племенами, обитающими на пространстве плато Гирт[18], с другой, обороняя границы разлома Геттер от полчищ тэков. Раса ореулов во время правления Жёлтых вождей развивалась на безграничных просторах Жёлтой равнины не испытывая каких-либо серьёзных потрясений. Жёлтые вожди не предпринимали и попыток вернуть себе утерянное пространство Белого облака, и только слегка, в этот период, ореулы углубились за вихрь Тирулат, во внешнюю туманность галактики, обнаружив там множество планет богатых минеральными ресурсами[19].  Ситуация изменилась в середине Главной эпохи Среднегалактической Зимы, когда в 102002 году флот Кондента[20] начал активное наступление на разломе Геттер против сил ореулов. На склонах галактического хребта[21] Архат произошло решающее сражение между комгрантами[22] тэков и Парх-эскадрой империи. Поражение на склонах Архата крупнейшего соединения флота вызвало на Хепсе смятение.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

1. Планета Хепс. Имперская крепость Федес.

 

«Мы ослаблены и поражены собственной глупостью», — говорил князь-регент империи Карх Фисуз. «Мы наделяем полномочиями по роду происхождения и по родству в клане. Не видим и не понимаем, что кровь не талантлива, а лишь текуча. Время может изменять пространство, но ему не под силу воспитать в нас сдержанность в традициях и поумнение в обучении. Мы последние из поколений воспетых историей империи. Мы уходим в прошлое. Навсегда».

Имперский вождь сидел понуро, склонив голову, и слушал тихий голос Карха. Иногда он поднимал взгляд и смотрел на балконы. Там стояли гвардейцы. Они были неподвижны и красивы в позолоченных ватисах надетых поверх тёмно-коричневых саптифоров, подпоясанные тремя зелёными лентами, свисающими до самого пола. В их руках находилось оружие: длинные импульсные ружья — очень древние образцы, церемониально введённые в обиход гвардии лет сто десять — сто двадцать тысяч назад. Точно этого уже никто не помнил. Но они были по-прежнему красивы эти длинноствольные ружья — реликт их истории.

Площадная зала — огромный, многоярусный двор, устланный громадными плитами чёрного парсидокса, был несколько ниже четырёх Окружных зал, где находились сановники, их приближённые и слуги. Залы были разделены высокими колоннами, поддерживающими плоский потолок на высоте ста метров и тяжёлыми стенными тканями — тудрами, обладающими неподвижностью камня и растворимостью голограмм. Внутри Площадной залы, на множестве площадок выделенных разной высотой и неодинаковым количеством ступеней, красовались беседки, портики, фонтаны, бассейны, пьедесталы со статуями и прочая архитектурная изысканность. Брез любил это место в крепости. Он сам часто вносил изменения в голограм-программу, меняя конфигурации то одной, то другой площадки, корректируя силу вибрации каналов генерат-архитера — громадной машины зарытой в основании крепости, видоизменяя создаваемый физиум материи то на более плотный гианит, то на более пористый фатин. Структура материала искрилась, играла лучами света, проникающего в залу через волоконную мегналлу, создавая удивительное по своей красоте освещение. Брез всегда оставался довольным своей работой архитектора.

 Зачем он согласился стать императором?

 

 За тудрами шли разговоры. Двор обсуждал последние известия с разлома Геттер.

 — Парх-эскадра — крупнейшее соединение флота. Её разгром создаёт для империи большую проблему. — Говорил Ассорх из рода Клоров, своему собеседнику, князю-хранителю имперской библиотеки.

 Худощавый Всет Сатрих, одетый по случаю приглашения к императору в тёмно-зелёный кобз — длинную накидку-мантию, расшитую гирляндами ярко-жёлтых камней ястрис, кивал головой и вдумчиво вздыхал.

 — Так долго продолжаться не может. Очень тревожно мне, достопочтенный Ассорх, когда задумываешься о дальнейшем развитии событий на разломе. Ведь они варвары.

 — Нет варвара диче бирида, — вспоминал старую поговорку Ассорх. — Конечно, если не считать роккул.

 Это была распространённая у ореулов шутка, но сегодня она не вызывала желания смеяться. Если сановники и шутили, то, скорее от безысходности.

 В Окружные залы, соединённые друг с другом галереями переходов, входили всё новые и новые представители знатных родов клана Жёлтых. Обеспокоенность положением в империи носила всеобщий характер и владетельные князья, регенты, и более мелкие сановники стекались в крепость Федес, чтобы засвидетельствовать свою поддержку вождю и встретить ожидаемые известия от Первого стратега Хоссера, ведущего затяжное сражение с флотом Кондента у Гарнинского ущелья — последнего оплота ореулов в разломе Геттер, на самой границы плато Кидс. По слуху, Тург-корвет Уссаха — Второго стратега, уже прибыл к орбитальному вокзалу Аммат и, появление в имперской крепости представителя достойного рода Хемусов, ожидалось с минуты на минуту.

 Беспокойно оглядываясь, к князю-хранителю библиотеки подошёл Маисх из рода Поров, Владетельный князь планетарной области Хот, генерал-советник империи.

 — Ты выглядишь озабоченным, достопочтенный Маисх, — отметил Всет. — По-видимому, сегодня день только плохих известий.

 — Увы, князь-хранитель, известия нерадостные. На Флагилоне неспокойно. Мне только что сообщили о концентрации крупных сил флота роккул на границе вихря Та. Очевидно, на Велесе опасаются быстрого продвижения тэков к Серебряным галереям.

 — Возможно ли это? — удивился Ассорх. — Фарватер главной базы флота неизвестен тэкам. Да и сил флота там достаточно.

 — Не настолько, чтобы остановить этих варваров, достопочтенный Ассорх, — ответил Маисх. — Мы потеряли слишком много кораблей. Но надеюсь, посланник Первого стратега сейчас прибудет и хоть на немного развеет наши опасения.

 — А вот и он, — посмотрев через плечо невысокого генерала-советника, сообщил Всет.

 Зала наполнилась гулом возбуждённых голосов. Придворные смотрели на идущую через залу крупную фигуру Второго стратега Уссаха. Представитель рода Хемусов, не обращая внимания на прикованные к нему взоры сановников, прошёл через северную Окружную залу, остановился перед гвардейцами, охраняющими вход в Площадную залу и, не задерживаясь, в сопровождении Первого регента-гвардии прошёл тудру.

 

 Брез метнул на вошедших взгляд из- под руки поддерживающей голову и, узнав Второго стратега, поднялся с каменного лежака заваленного мягкими батистыми подушками. По верх короткого, чуть ниже бёдер, тана — рубашки из белоснежной, плотной материи, на вожде была надета длинная, до пят, платир-мантия, огненно-жёлтая, расшитая чёрной креписовой нитью с пуховой набивкой-гирлянкой, переливающаяся вкраплениями кристаллов амидия. На руках Бреза красовались гирлянковые бусы из шода и заплетённые косами иссиня-чёрные перьевые нити маасской птицы Кроф. Кожу его лица покрывала чёрно-жёлтая, с крупными белыми мазками татуировка крыльев мифологического змея-звездохранителя из Пятой песни Священного гимна Та-Шарат. Чуть выше правого виска, одно из крыльев заканчивалось дугообразным перьевым эмосом — тонкой пушистой веткой — знаком тени от мифического Древа Власти из садов Та.

 Брез стоял в напряжении, и смотрел на Уссаха и идущего впереди него Первого регента-гвардии. Начальник гвардейцев подошёл к ступеням имперского портика, в пояс поклонился Брезу и, повернувшись лицом ко Второму стратегу, остался стоять между ним и Брезом. Уссаха почтил имперского вождя сдержанным кивком головы и, вытянув перед собой руку, раскрыл ладонь с кристаллом послания в перстне. Голограмма, появившаяся над кристаллом, осветилась видом битвы в Гарнинском ущелье и на его фоне, лицом Первого стратега империи.

 Голос Хоссера был необычайно высоким, что свидетельствовало о совершенном расстройства его души и порой, он даже срывался на писк, проявляя падение воли. На голограмме, открывшей пред Брезом пространство битвы, один за другим гибли мегакрейсеры империи. Их жгли «сторожа» Кондента — небольшие корабли со сверхмощным вооружением, совсем недавно появившиеся в составе флота тэков. О новом оружие грантов до Хепса доходили угрожающие слухи. Теперь, Брез видел его воочию.

 Командные корабли Кондента с трудом пробивали броню крейсерских кораблей ореулов, слишком рассеянными были лучи их орудий. «Охотники», эти истребительные космолёты тэков, не могли подходить к космическим крепостям ореулов на близкое расстояние, поэтому их атаки были не эффективными, и они предпочитали поединки с имперскими глоттерами. Созданные Кондентом новые корабли, своими концентрированными лазерами-триумами, как называл их Первый стратег в донесении, прожигали корпуса мегакрейсеров насквозь, расходясь после пучкового удара в стороны, разрезая корабли на три части.

 Космос горел. Пылали остатки имперского флота. Ослепительными языками взрывались сгустки туманности, горными склонами сползающей к разлому Геттер. Глаза имперского вождя были широко раскрыты, зрачки расширены, по его щекам текли слёзы.

 Наконец голограмма погасла, и Брез обессиленный рухнул на подушки каменного лежака.

 — Первый стратег отдал приказ эскадре покинуть ущелье, — произнёс в заключение Уссаха и резким поклоном головы закончил свою миссию, оставаясь стоять в ожидании высочайшего повеления.

 Брез молчал. Он не мог говорить.

 — Тебя проводят, — вместо вождя распорядился князь-регент и движением руки дал понять Первому регенту-гвардии о необходимости проводить Второго стратега в изолированные от Окружных зал покои крепости. — Вождь должен принять решение.

 Брез в знак согласия только кивнул головой и Второй стратег, сопровождаемый начальником гвардейцев, ушёл. В зале наступила тишина, нарушаемая лишь всплесками струй фонтанов. Брез продолжал сидеть молча.

Князь-регент поклонился правителю в пояс и покинул его, выйдя в северную Окружную залу. Карх Фисуз ушёл, чтобы встретиться с Оветом Нихупом, регент-стратегом империи. Это было единственное, что сейчас мог сделать князь-регент для властелина. Это было единственное, в чём Брез нуждался. Сам вождь Джастаров военные решения не понимал и боялся их. В такие момента Карх задавал себе один и тот же вопрос: Зачем ты стал императором, Брез?

 

 Паллатир — Первая резиденция империи грелась в лучах полуденного Шарата. Свет голубого гиганта проникал сквозь белые мякоти облаков, резво бегущие по небу, а в местах, где порывы ветра разрывали их сплошной покров, лучезарно сиял, освещая и Федес — самый высокий архитектурный комплекс Паллатира, и тысячи родовых замков. Их башни возносились к небу на сотни метров, а сами замки располагались огромными кварталами среди сине-зелёного ковра парков. По воздушным трассам, десятью уровнями проложенными вдоль и поперёк всего Паллатира, змейками двигались архомобили — создания великого механизма — генерат-архитера, изобретенного Шуфом Пехтом и полностью изменившего жизненный уклад ореулов.

 Маленькие голографические моделяторы — величиной с обычный кристаллик сапара, создавали объемное, доскональное изображение машины, а генерат-архитеры, вибрируя сотнями каналов, материализовывали изображение, создавая вокруг голограмм физиум. По этому принципу ореулы теперь создавали всё — и машины, и корабли, и замки. Только особые технические устройства, в которых использовались очень сложные пространственно-временные процессы, по-прежнему изготавливались из природных материалов. Но, как говаривал сам Шуф: «Ссерс с ним, с этим недостатком, когда-нибудь и от него избавимся».

 Князь-регент частенько вспоминал это изречение античного учёного и повторял про себя, как заклинание: «Ссерс с ним». Но ни в этот раз. Пролетая над кварталами замка Босхов, снижаясь к соседнему с ним замку Нихупов, князь-регент переживал мучительную дилемму: Быть с Джастарами или Нихупами? С верностью или империей? С горечью поражения или надеждой на победу? А может быть, он просто чего-то не понимает? Не понимает, что время империи уходит, если уже не ушло? И все их попытки восстановить былое могущество Хепса — тщетны?

 Восьмиметровый тёмно-серый испэдо-роддр князя-регента завис над Портиковым парком замка и, сбавив обороты махового двигателя, опустился на ровную посадочную площадку.

 Нихупы были могущественным родом и по части влияния в клане ничуть не уступали Джастарам. Так уж случилось, что пятнадцать тысячелетий назад, трон достался именно Джастарам. Теперь же, когда имперский род ослабел, межродовое соперничество и раньше никогда не прекращавшееся, вовсе приобрело остроту. Даже отсутствие сегодня Овета Нихупа в крепости показывало, насколько серьёзным было это обострение. А ведь в руках регент-стратега была самая мощная организация империи — флот.

 Именно вопрос о флоте и привёл Карха Фисуза в замок Нихупов. Точнее, вопрос о его разгроме.

 Каково же было удивление Карха, когда на встречу ему из парадного портика замка вышел улыбающийся, разодетый, как в дни самых значительных праздников Овет. Не разгневанный, даже не удручённый известием о разгроме Парх-эскадры, а именно — радостный. Это разрешило все вопросы, так сильно мучавшие Карха. Князь-регент принял своё решение, и теперь ему оставалось только удалиться из замка Нихупов под благовидным предлогом. Предстоящая беседа с регент-стратегом уже потеряла для него всякий смысл. Но пока, он, Карх Фисуз, князь-регент империи должен улыбаться — точно так же, как улыбается ему хозяин замка. Чтобы не нарушить ритуал, чтобы не открыть свои мысли. А всё, что я должен сделать для империи, я сделаю чуть позже, — решил Карх. Время пока терпит.

 

Политика.

 

События, происходящие в империи ореулов, вызывали пристальный интерес соседних рас. Роккул, прежде всего, интересовала безопасность собственной империи. На Велесе внимательно следили за военными действиями, развернувшимися на склонах Архата, на границе плато Кидс и в областях вплотную примыкающих к галактическому вихрю Та. На всякий случай сюда были стянуты значительные силы флота империи. В политическом раскладе на Хепсе, императресса роккул Таида, династийного дома Шатил, не усматривала большой опасности для интересов Велеса. Династийный дом в это время больше беспокоила Откровенная война, идущая между империей и легерами Туманной Краги, и грозящая Велесу потерей не только пограничных районов туманности Синих Ветров, но и вторжением диких племён внутрь самого Белого облака. Гораздо пристальней за положением дел в империи ореулов наблюдали динарги и онтия. Великие княжества были заинтересованы в ослаблении влияния Хепса, поскольку давно стремились освободиться от экономической зависимости имперского клана Жёлтых. На Онте же, события на Жёлтой равнине вызывали противоречивые чувства. С одной стороны, ослабление империи ореулов давало возможность Онту укрепить своё влияние на динаргов и другие расы, находящиеся в зависимом от Хепса положении. С другой, экспансия Кондента рассматривалась ятти, как прямая угроза своим стратегическим интересам и, прежде всего в области финансов. Прозрачная мегналла, основной финансовый инструмент в галактике, подвергался всё большей конкуренции со стороны золотого релата — внутренней единицы Кондента. Успехи же тэков в последних военных компаниях и влекомое за этим значительное расширение присутствия торговых интересов Империона на Жёлтой равнине, выдвигали золотой релат в разряд общегалактической финансовой единицы. Не допустить такого положения и было важнейшей целью Торгового Совета Онта.

 

 

 

2. Планета Онт. Главный торговый город.

 

 Секретарь Торгового Совета Ро`Де`Ки выглядел уставшим. Он только что прилетел из Верховных Палат в загородную резиденцию консула Мирового картеля и теперь сидел в мягком кресле, в кабинете Ка`До`Миля, нудно излагая суть принятого Советом решения. Тщательно, как истинный дипломат, подбирая слова, секретарь говорил медленно, регулярно делая паузы для глубоких вздохов.

 — По существу, речь идёт о наших стратегических интересах. Впервые после довольно долгого периода конфронтации мы имеем возможность, существенно расширить нашу торговую территорию. Сегодня, как никогда, очень важно добиться изменения наших отношений с Хепсом. Ситуация там непростая. По сведениям Разведывательного картеля, Кондент нанес ореулам ряд серьёзных поражений и продвигается вглубь территории империи. Они уже захватили области спирали звёзд Хата и склоны Архата. Некоторые данные, полученные из наших источников на Велесе, говорят, что флот Жёлтых вождей отступил на плато Кидс, а это значит, что недалёк тот день, когда тэки вплотную подойдут к границам планетарной туманности Бохул. Вы понимаете, что это означает?

— Прямую угрозу ассоциации Птас.

— Вот именно, консул. Самый влиятельный род Серого клана крайне озабочен таким развитием событий. Питахи правят Птасом более двадцати тысячелетий и они, мы в этом не сомневаемся, вряд ли захотят потерять свои владения. А значит, они будут предпринимать всё, что в их силах, чтобы изменить отношение Хепса к складывающемуся положению.

Консул сидел в кресле напротив секретаря и кивая головой, высказывал свои соображения.

— Питахи, признанные лидеры клана Серых. Они богаты, пользуются большой поддержкой во многих районах империи. Я не исключаю, что и среди других, подвластных Хепсу рас, Питахи найдут весомую поддержку.

 — Вот именно, консул. Вот именно.

 Третий участник этой встречи, проконсул Мирового картеля на Гире Ди`Ка`Эль вступил в разговор.

 — Мы уже сообщали Торговому Совету, что на Гире, представителями рода Питахов ведутся секретные переговоры. Великие княжества давно неудовлетворенны своим положением в империи. Они хотят большей автономии от Хепса. Развития торговых связей с другими кланами ореулов. И есть некоторые свидетельства тому, что представители рода Питахов обещают им это. В обмен на некоторые услуги.

 — Какого именно рода услуги? — уточнил секретарь.

 — Некоторое сокращение поставок прозрачной мегналлы.

 Секретарь покачал головой.

 — Это может задеть и наши интересы.

 — Но если речь уже заходит о сепаратной сделке между кланом Серых и Великими князьями — это значит, что положение Жёлтых вождей на Хепсе ещё более нестабильно, чем мы предполагали.

 — Вот именно, консул, — подтвердил секретарь. — Поражение в последних военных компаниях, сильно ослабляет власть Бреза Джастара. Мы не можем не допускать, что среди родов Жёлтого клана не возникнет желания сместить Джастаров на троне Хепса.

 — Переворот?

 — Вот именно, консул. В нынешней ситуации, нам кажется это неизбежным. Если Жёлтые вожди ничего не предпримут, они рискуют вообще потерять своё влияние, а вместе с ним и трон империи.

 На какое-то время в кабинете повисла пауза. Секретарь рассматривал своих собеседников, теребя рукой мягкий подлокотник кресла. Консул, положив ногу на ногу, беспокойно жевал губы. Проконсул поглядывал то на секретаря, то на консула, выжидая подходящий момент. Наконец, момент показался ему подходящим.

 — Значит, Торговый Совет принял решение вмешаться в дела на Хепсе.

 — Вот именно. Но пока неопределенны условия.

 — Могу ли я предложить некоторые соображения на этот счёт?

 — У тебя есть что предложить? — переспросил консул.

 — Есть некоторая надежда. Не уверенность, но она мне кажется достойной внимания.

 — Хорошо, — согласился секретарь. — Если идея покажется мне интересной, я готов обсудить твои условия. Но сначала — идея.

 Обдумывая сделку, проконсул нервно моргал глазами. Ему натерпелось высказать все свои соображения на этот счёт, но оформление столь крупной сделки требовало должного подхода. Поэтому он решил, что пока, стоит говорить «в общем».

 — Нужно послать нашего эмиссара на Хепс. Он должен действовать вне рамок Мирового картеля, но обладать достаточными полномочиями. Считаю, что прежде всего ему необходимо вступить в контакт с представителями Питахов. По нашим сведениям вождь Кеха скоро должен прибыть на Гир, а после этого стоит ожидать его появления в метрополии. Там же, на Хепсе, нужно мобилизовать всё влияние нашего консульства, чтобы усилить недовольство Джастарами среди дипломатов с Гира и возможно Лусана. И динарги, и бириды, могут стать серьезными союзниками Питахов в борьбе за власть.

 — Ты предлагаешь очень рискованный план, проконсул, — заметил Ка`До`Миль. — Что если переворот все-таки произойдёт внутри самого Жёлтого клана? Сможет ли вождь Кеха опередить их?

 — Это, действительно, риск. Но цена!

 — Что мы получаем взамен от Питахов? — поинтересовался секретарь. — Только расширение торговой территории? Это не совсем равноценно нашему участию.

 — Это не окончательная цель моего плана, только начало более сложного.

 — Какова же цель? — спросил секретарь.

 — Независимость динаргов на наших условиях.

 И секретарь, и консул удивлённо уставились на проконсула. Они были поражены. Если такое говорит столь опытный дипломат, как Ди`Ка`Эль, то безусловно, он чего-то определённо недоговаривает, и наверняка, за этим что-то кроется. Независимость динаргов — непросто крупная сделка. Прими эти условия Торговый Совет, успешно выполни поставленную задачу эмиссар и Ди`Ка`Эль войдёт в историю онтия. Что и говорить, сомнения противостояли зависти, недоверие — восхищению, секретарь и консул — Ди`Ка`Элю.

 Теперь, всё было в руках Торгового Совета, но по своему опыту секретарь знал, что такие сделки на Онте с порога не отвергались.

 

3. Плато Кидс. Серебреные галереи.

 

Парх мегакрейсер величественно плыл по пространству космоса окружённый десятками корветов. Между ними, словно небольшими стайками, опережая тяжёлые космические крепости, проносились истребительные глоттеры. Остатки флота Жёлтого клана уходили к Флагилону.

Плотные водяные частицы, подсвеченные десятками звёзд, спрятавшимися в глубинах плато Кидс, сияли внизу зебровидными облаками, протянувшимися на сотни световых лет вдоль галактического вихря Та. Пронизанная прожилками чистого космоса голубая туманность, стелящаяся над ним, не зря получила имя «Серебряные галереи». Углубляясь всё сильнее в её разветвлённые лабиринты, флот Жёлтых оказывался окружённым змейками серебрящихся столбов, сотканных светом из кристалликов замёрзшей воды. Серебряные галереи обещали укрытие и желанный отдых на главной базе флота, затерявшейся среди звёздных систем под пологом туманности Код.

Потерпев поражение и отступая вглубь империи, флот растянулся на сотни миллиардов километров. Первый стратег Хоссер ясно осознавал, какую угрозу это представляет для их положения. Передовые отряды тэков вполне могли войти в Серебряные галереи «на хвосте» отставших кораблей и тогда передышки не будет. С болью в сердце, он приказал оборвать связь с арьергардом, чтобы скрыть фарватер к главной базе. Обрекая на гибель часть флота, Хоссер исходил из высших интересов безопасности империи. По иному он поступить не мог. Но его душа пылала от боли.

Двигаясь по линейной магистрали внутреннего мира кристалла-носителя мегакрейсера, е-тело Хоссера переливалось белёсой оболочкой, внутри которой то и дело вспыхивали яркие сполохи гнева.

Как он мог!? Как мог Первый стратег флота допустить такой разгром? Неужели Кондент настолько окреп, что силой своей сровнялся с могуществом древнейшей расы галактики? О том, что тэки уже превзошли ореулов, Хоссер даже помыслить боялся.

Линейная магистраль словно висела в пустоте — узкая полоска дороги, ограниченная по обеим сторонам частоколом колонн, поднимающихся ввысь тонкими, спаренными стволами, на которых покоился с трудом различимый свод. Каждая пара колонн, соединенная под сводом полукруглой дугой, являлась порталом перехода. Их были сотни тысяч, вдоль линейной магистрали. Достаточно было, остановится, и свернуть, отдав приказ кораблю «пропустить» — за порталами находились персональные директории — каюты, терминалы управления системами, узлы переходов на вторичные магистрали и мостик.

Хоссер двигался к мостику. Следом за ним, смотря куда-то в сторону, за порталы магистрали, с такой же скоростью, как и он сам, двигался Парк — верный Третий стратег, средний сын Овета, вождя рода Нихупов, регент-стратега империи. Нихупы составляли большинство стратегического состава флота и безусловно, были преданы ему, Хоссеру, Первому стратегу, возведённому в должность Советом клана. От того и болела душа Хоссера, потому и пылал он гневом, что на отставших кораблях погибнут многие тысячи Нихупов. А сколько останется в безмолвии космоса Джастаров! Его сородичей. О боль и гнев!

Е-тело Хоссера передёрнулось от сильного приступа.

Первый стратег замедлил движение, остановился и оперевшись рукой о ближайшую колонну, бросил взгляд на переливы электромагнитных узоров, пронизывающих всё окружающее магистраль пространство, словно полярное сияние Хепса. Ему показалось, что до него донёсся стон корабля, воспринявший его переживание как своё. Но разве возможно наличие у искусственного интеллекта чувств? Разве такое допустимо? И корабль ответил ему. Голос «Парха» зазвучал внутри Хоссера.

 — Я регистрирую критический уровень вибрации в линейной директории. Для самосохранения магистрали я вынужден ограничить доступ персон в директорию.

 Вибрация — понял Хоссер. По магистрали двигаются тысячи ореулов, и душа каждого болит и вибрирует от эмоций. Все каналы связаны. Каждая вибрация создаёт материю, а это забирает всё энергию директории для процесса формирования физиума. Это всегда опасно внутри кристалла-носителя. Надо унять эмоции и остановить вибрацию.

 — «Парх». Передай мой приказ всем персонам — унять эмоции, либо перейти в персональные директории.

 — Приказ передан, Первый стратег, — доложил об исполнении корабль.

 — Хорошо.

 Почувствовав некоторый спад напряжения вокруг себя, Хоссер двинулся по магистрали на предельной скорости и почти сразу оказался перед порталом перехода на мостик. Внутри, его уже ожидала штабгруппа эскадры. Хоссер понимал, что ему предстояло — тяжёлое объяснение и выработка новой стратегии.

 Когда Первый стратег прошёл портал, первое, что он услышал, было донесение оператора дальней связи.

 — Флот динаргов прошёл цепь Хорток и начал переход в межнебесье.

 — Известно куда они направляются?

 — Нет, Первый стратег, — ответил оператор.

 Хоссер был удивлён.

 — Разве мы не имеем с командорами связи?

 — Каналы связи с динаргами заблокированы.

 Это было полной неожиданностью. Динарги состояли на службе у клана Жёлтых и их флот играл не последнюю роль в противодействии силам Кондента. Динарги были ещё дикой расой, в чём-то они походили на биридов, но в отличие от последних не были склонны к немотивированным действиям, и к тому же, были хорошими воинами. Так, что же случилось?

 Судя по лицам стратегов, поведение динаргов застало врасплох всех. Хоссер хотел выслушать соображения штабгруппы по этому поводу, но услышал совсем другое.

 — Ты отдал приказ нарушить связь с нашим арьергардом, — неожиданно прозвучал голос Второго стратега Индра Нихупа, командира Авох-мегакрейсера, старшего сына Овета Нихупа. — Это обрекает их на гибель.

 Хоссер насторожился. Индра не вибрировал от избытка эмоций, он был холоден и спокоен.

 — Все стратеги признают мой приказ? — спросил Хоссер.

 В ответ послышались редкие голоса — вялые и неуверенные.

 «Не все» — понял Хоссер. Значит, объяснений не избежать. Он, безусловно, Первый стратег. Он командует Парх-мегакрейсером и эскадрой, но стратеги несут его власть на корабли, утверждая систему подчинённости, поэтому игнорировать их настроения он не может.

 Мостик мегакрейсера формировался оператором директории в виде огромной сферы, разделённой по горизонту прозрачной декой. По команде — оператор открывал доступ к сотням экранов, проецируемых прямо в пространство перед персонами, формировал кресла, небольшие пульты личного контроля и в любом варианте выдавал в пространство сферы изображение окружающего космоса. Сейчас сфера показывала внешний вид одного из рукавов Серебряной галереи и окружающее Парх-мегакрейсер пространство, заполненное мегакрейсерами, корветами и отрядами глоттеров.

 — Мы не можем использовать межнебесье для длинных переходов. Это плато Кидс — не забывайте. Здесь возможны только короткие переходы. А в Серебряных галереях движение вообще допустимо только в физическом космосе. Нет скорости — и мы уязвимы. Я отдал приказ к отступлению одновременно всем.

 — Но фронт был большим. Дальние группы просто не могли выйти вовремя к обозначенному в приказе часовому маяку.

 — В этом виновны тэки. Они нанесли по нам слишком мощный удар. Не уведи я флот из под их атаки — мы бы сейчас уже не разговаривали. А если бы я не приказал разорвать связь с отставшими кораблями, на их хвостах тэки прошли бы фарватер и атаковали нас в нашем пространстве. У кого-нибудь есть ресурсы для нового сражения? — Хоссер обвёл стратегов взглядом полным ожидания ответа. — Так есть?

 — Ресурсов у нас нет, — за всех ответил Индра. — Приказ об отводе флота не вызывает сомнения. Но то, что было раньше — за цепью Хорток, когда ты не смог правильно развернуть флот и упустил время...

 — Что?

 — ... и позже, когда отдал приказ о прекращении связи с арьергардом.

 — Ты нарушил кодекс подчинённости, Второй стратег Индра Нихуп.

 — Я исполнил свой долг, Первый стратег.

 — «Парх»! — гневно выкрикнул Хоссер. — Перевести персону Индра Нихупа под контроль оператора тюремной директории.

 Последовала секундная пауза.

 — «Парх»!? — обеспокоено выкрикнул Хоссер.

 — Да, Первый стратег?

 — Ты слышал мой приказ?

 — Да, Первый стратег.

 Хоссер позеленел.

 — Я не могу исполнить твой приказ, Первый стратег.

 — Почему?! — почти прохрипел Хоссер.

 — Мной управляет контролёр.

 Что? Контролёр? — Хоссер был в смятении. Контролёр, это особая блокирующе-управляющая система. Код состоит из многих параметров — информация, интервалы, измерения. Подобрать такой код просто невозможно. А к её оператору имеют доступ только двое — он, Первый стратег флота и Овет Нихуп, регент-стратег империи. Как же это могло произойти? Предательство?

 — Первый стратег флота Хоссер Джастар, — ледяным голосом произнёс Индра Нихуп, выступая внутрь образованного стратегами круга, в центре которого стоял Хоссер. — Я объявляю тебя виновным в гибели миллионов ореулов...

 — Ты не смеешь меня обвинять!

 — Штабгруппа обвиняет тебя в измене Хепсу.

 — Это ложь!

 — Властью данной мне, я приговариваю тебя к депортации.

 — Нет! Нет! — в ужасе закричал Хоссер.

 — Парк Нихуп, — обратился Индра к Третьему стратегу. — Дай команду контролёру исполнить мой приказ.

 Хоссер резко обернулся к Парку.

 — Ты?

 — Контролёр. Исполняй.

 В следующее мгновение персона Первого стратега исчезла. Оператор системы транслировал е-тело Хоссера к внешнему порталу мегакрейсера и открыв канал, вышвырнул его в электромагнитное пространство физического космоса. Спустя час, все представители рода Джастаров последовали за Первым стратегом.

 Авангард Парх-эскадры выходил из Серебряных галерей в чистое от туманных скоплений пространство.

 

4. Планета Хепс. Орбитальный порт.

 

 Пассажирский лайнер с Онта, сбросив скорость, медленно приближался к метрополии ореулов. Опоясав планету по экватору рукотворным обручем, над ней висели гигантские вокзалы, пропуская через своё чрево бесчисленное количество пассажиров и грузов. Сотни больших и малых кораблей непрерывно перемещались по орбите Хепса. Одни прибывали к нему, другие отправлялись в разные концы империи и галактики. Голубой Шарат мягко переливался газовой мантией, освещая часть планетарного шара и потускневшие от времени вокзалы. Над северным и южным полюсами планеты, в немом предупреждении зависли боевые орбитальные крепости — их орудия, самые мощные во всей галактике, что не подвергалось сомнению вот уже на протяжении ста тысячелетий, хранили метрополию империи. Дальние подступы к орбите патрулировали мегакрейсеры Кроф-эскадры, что было дополнительной гарантией безопасности Хепса. Во всём остальном, планета жила самой обычной, для столицы галактической империи, жизнью.

 Лайнер с Онта вошёл на малой тяге в двенадцатый портал вокзала Альсах и швартовые роботы, предварительно закрепив на главном цилиндре корабля несколько кран балок, подсоединили к шлюзу переходный терминал-кабель, по которому персоны пассажиров начали перемещаться из кристалла-носителя лайнера во внутренний мир вокзала.

 Перейдя с корабля на просторный перрон Альсаха, Ди`Ка`Эль осмотрелся. За последние тридцать лет, — подумал проконсул, — здесь ничего не изменилось.

 Пространство внутреннего мира вокзала выглядело помпезно и громоздко: огромные залы, высота некоторых достигала километра высотой, бесконечные анфилады, галереи, портики, выходящие в столь же, как и сами залы, громадные парки со стилизованной под живую растительность. Бесчисленные эскалаторы развозили пассажиров кораблей, посетителей и постоянных обитателей вокзала по разным направлениям. Кого в торговые центры — гигантские города товаров, кого к жилым комплексам — не менее огромным массивам с миллионами квартир, апартаментов и целыми дворцами. Свет заполнял своим чистым, почти прозрачным излучением все уголки вокзала и согревал миллионы его обитателей.

 Пожалуй, он немного обветшал, — отметил Ди`Ка`Эль, внимательно осматриваясь, — хотя, возможно, это влияние напряжённого настроения окружающих. Да, — согласился он с этой мыслью, — для ореулов наступили тяжёлые времена.

 Ди`Ка`Эля встречали, как он и просил — скромно, поскольку миссия его была неофициальной, хотя и крайне важной.

 Проконсул Мирового картеля на Хепсе Ай`Си`Оль протянул Ди`Ка`Элю обе руки и поприветствовав его, заискивающе улыбнулся.

 — Очень рады вас видеть, проконсул. Как прошёл перелёт?

 — Как всегда, проконсул. Как всегда.

 — Однако...

 — Не будем говорить о нас, проконсул, — прервал его Ди`Ка`Эль. — Поговорим о делах, но... — Он указательным пальцем чиркнул над головой. — Вокзал не лучшее место для беседы дипломатов.

 — Конечно, конечно, проконсул, — закивал головой Ай`Си`Оль и учтиво посторонился, пропуская важного гостя вперёд. — Мы сделали всё, как вы просили.

 — Очень хорошо, — довольно резюмировал Ди`Ка`Эль и важной походкой направился к эскалаторам.

 Путь до вокзального телепорта они проделали молча. Внутри персональной кабины, Ди`Ка`Эль сделал заказ на плоть по своей генетической карте, и спустя несколько секунд, получив подтверждение от телепорта консульства, транслировался с Альсаха на Хепс.

 

 Здание консульства империи Онтия на Хепсе представляло собой огромную башню, вершина которой являлась планетарным телепортом. Ниже, на разных этажах здания были расположены апартаменты, технические помещения и общественные залы. Рабочие кабинеты консульства, как и приёмные покои, находились на первых этажах. Здание было разделено на три, почти равные части, в нижней из которых, не было предусмотрено бытовых излишеств, в срединной они имелись в ограниченном наборе, а верхняя располагала ими в избытке, поскольку именно здесь находилась резиденция проконсула и гостиные покои для важных лиц. Ди`Ка`Эль относился к последней категории.

 Сразу по прибытию, его попытались окружить заботой и вниманием, от которых ему пришлось избавляться в экстренном порядке, что вызвало у Ай`Си`Оля приступ нервного расстройства.

 — Почему? — недоумевал проконсул, делавший, как ему казалось, всё очень правильно.

 — Никаких церемоний! — гневно восклицал Ди`Ка`Эль, потрясая над головой указательным пальцем. — Непозволительно!

 — Как же так? — не успокаивался проконсул, для которого в церемониях был смысл его жизни на Хепсе.

 — Время! — восклицал Ди`Ка`Эль и расхаживая по залу, заложив руки за спину бормотал, как заклинание, одно и то же слово. — Время! Время!

 Немного поостыв, он, наконец, опустился в большое, глубокое кресло из грубого старинного тиса и, закинув ногу на ногу, по-деловому, начал расспрашивать проконсула о последних новостях империи.

 — Ооочень плохие, — немного заикаясь после нервного расстройства отвечал Ай`Си`Оль. — Очень.

 — Вы располагаете более конкретной информацией?

 Проконсул затряс головой и сморщился в неуверенной гримасе.

 — Относительно, проконсул. Всё очень относительно.

 Желая ещё больше конкретизировать разговор, Ди`Ка`Эль начал называть интересующие его темы.

 — Динарги?

 — Видимых изменений нет.

 — Бириды?

 — Официально лояльны. Но ходят слухи, что их флот покинул Архат в самый разгар битвы.

 — Тэки?

 — С этими всё очень сложно...

 — По моим данным, их флот уже подошёл к планетарной туманности Бохул.

 — Поймите нас, проконсул, мы на Хепсе очень ограничены в получении новостей с границ империи. Она такая большая.

 — А что Жёлтые вожди?

 — Вот здесь у нас имеется полная ясность, — оживился Ай`Си`Оль. — Во-первых, Джастары...

 — Довольно, проконсул, — гневно прервал его Ди`Ка`Эль. — Мне уже порядком надоела ваша неосведомлённость.

 — Ну, что вы?

 — Джастары уже потеряли власть на большей части империи, и вы хорошо это знаете. Единственные Джастары, которые ещё чем-то располагают — это Брез и его семейство, да и то, их власть не выходит за стены имперской крепости.

 — Да, это так, — кивал головой проконсул. — Именно об этом я и хотел вам сказать...

 Ди`Ка`Эль вскочил с кресла и начал стремительно двигаться по залу.

 — Внутри Жёлтого клана происходит переворот, это очевидно, но там, — пальцем он ткнул вверх, — на орбите, я наблюдал очень странные манёвры Кроф-эскадры. Мегакрейсеры двигаются так, словно ждут нападения. Разве вы не заметили?

 — Ну конечно же, проконсул, — воскликнул Ай`Си`Оль и тоже привстал с кресла. — Слухи о прибытии в Абинский разлом главы рода Питахов наводят на Жёлтых панику.

 — Что? — Ди`Ка`Эль повернулся лицом к проконсулу и замер на месте. — Кеха уже в разломе?

 — Не могу сказать об этом ничего конкретного, но по слухам...

 Ди`Ка`Эль словно и не слышал уже проконсула. Он медленно вернулся к своему креслу и тяжело опустился в его мягкое чрево. При этом, с его лица не сходило выражение глубочайшей задумчивости.

 — Кеха в разломе, — чуть слышно бормоча, размышлял Ди`Ка`Эль. — Это значит, что он уже завершил свои дела на Гире и теперь его может остановить только Кроф-эскадра.

 Ай`Си`Оль тоже сел обратно в кресло и молча взирал на обезумевшее от мыслей лицо проконсула. Ди`Ка`Эль поднял на него взгляд и негромко спросил, словно бы и его, а словно и себя самого.

 — А что Кеха может противопоставить пятидесяти мегакрейсерам?

 — Ну у... — начал было проконсул, но запнулся и пожал плечами.

 — Бириды, — чеканя каждый звук, заключил Ди`Ка`Эль.

 — Бириды? — удивился Ай`Си`Оль.

 — Да, проконсул. Флот биридов.

 Рёв сигнальных труб над Паллатиром, пройдя сквозь стены консульской башни, заставил дипломатов вздрогнуть от неожиданности. А спустя несколько секунд, Ди`Ка`Эль уже стоял перед голографической трансляцией, идущей с одного из орбитальных вокзалов и широко раскрыв глаза смотрел, как оранжевые вспышки переходов разрывают мглу космической ночи над Шарат. Ай`Си`Оль стоял рядом и с хриплым придыханием извлекал из себя звуки, отдалённо напоминающие анализ разворачивающихся в космосе событий.

 А из межнебесья, в систему входили тысячи быстроходных космолётов, атакуя Кроф-эскадру на дальних подступах.

 

 Мегакрейсеры медленно разворачивались, меняя боевую формацию. Флот биридов атаковал стремительно.

 Поначалу казалось, что в схватке с космическими колоссами, у биридов нет шансов, но это была иллюзия. Кроф-эскадра, несмотря на свою численность и великолепное оснащение, являла собой жалкое зрелище. Совершенно неподготовленная к бою, она не могла быстро сориентироваться в стремительно меняющейся дислокации противника и поэтому действовала совершенно неэффективно. Более того, постоянно находясь на приколе возле метрополии, Кроф-эскадра практически не имела боевого опыта и посему, её мегакрейсеры становились лёгкой добычей юрких трансперов, кроллеров, персаров и скодеров, закалённых в боях с тэками биридов.

 Транспортное сообщение внутри планетарной системы Шарат было прервано. Космос горел. Полярные крепости пока молчали, битва разворачивалась на дальних подступах к планете, но не было сомнений, как только бириды приблизятся к орбите Хепса, орудийные башни крепостей заговорят. А пока проконсулы смотрели на гибель мегакрейсеров Кроф-эскадры и, с каждым точным попаданием в цель, с каждым новым разрушенным или повреждённым кораблём Жёлтого клана, они ощущали приближение конца правления Бреза Джастара.

 Самые беспощадные сражения происходили в верхнем эшелоне фронта. Там несколько сотен скодеров окружили двенадцать мегакрейсеров и ожесточённо кромсали их корпуса на куски.

Клан понсийцев слыл самым диким и агрессивным даже среди самих биридов, но именно благодаря им, выходцам с островного материка Лусана, ореулы не раз одерживали победы в уже казалось проигранных битвах. Там, где появлялись двукрылые, с тёмно-синими размывами на корпусах скодеры понсийцев, там была и победа.

 Ди`Ка`Эль и Ай`Си`Оль стояли посреди пространственной голограммы битвы и молча взирая на ход сражения, слушали монотонные комментарии оператора ведущего трансляцию. Им было уже ясно видно приближающееся поражение Кроф-эскадры. Уже виделась атака на полярные крепости и следующая за ней схватка. Схватка за имперскую крепость Федес. Потому что бириды, скорее всего, не будут тратить драгоценное время на оккупацию орбитальных вокзалов. Это слишком долгая операция, к тому же требующая деликатности. Бириды на ювелирную работу не способны. Нет. Они атакуют планету с орбиты. Подвергнут ковровой бомбардировке замки Жёлтых вождей и высадят десант прямо на головы гвардии. На Федес. А потом в ход будет запущена какая-нибудь тайная операция и предательство ближайших к имперскому вождю сановников положит конец его правлению в его же крепости. Именно там, где Брез всегда считал себя в безопасности.

 Битва начинала сходить на убыль. Мегакрейсеры отходили к орбите. Флот биридов их преследовал. Догонял тяжёлые, неповоротливые корабли Жёлтого клана и добивал их.

Заговорили батареи полярных крепостей. Но не так мощно, как можно было ожидать и не столь организованно, как должно быть. Видимо, что-то было не в порядке с боеготовностью и там. Несколько десятков кроллеров фарбосийцев, стаей сорвались с верхнего эшелона на конусную оконечность северной крепости и лавиной пронесясь вдоль её батарей сверху вниз, заставили замолчать её орудия.

 Неприступные стражи метрополии, — вспомнились Ди`Ка`Элю слова регент-стратега империи Овета Нихупа, произнесённые почти триста лет назад, во время дипломатического приёма, на котором проконсул впервые познакомился с Кехой Питахом, уже тогда признанным лидером клана Серых.

 Старый, дряхлый Хепс, где твоя былая мощь, от которой содрогалась галактика? Во что тебя превратили? Сможет ли новый клан излечить тебя от этой болезни? Сможет ли сделать снова молодым и могущественным? — Саркастическая гримаса мелькнула на лице Ди`Ка`Эля, когда он прикинул, с каким количеством врагов придётся столкнуться новому имперскому вождю.

 И бириды. Они ведь тоже враги ореулов. Это знали все. Знали потому, что дикие варвары уже не раз предавали своих господ. Предали они и Джастаров. А значит, когда-нибудь они предадут и Кеху, и его род Питах, и его клан. И вероятнее всего, Кехе придётся решать эту проблему сразу после захвата трона империи. А это произойдёт уже скоро. Очень скоро. Потому, что битва за орбиту Жёлтыми уже проиграна. Потому, что замолчали батареи обеих крепостей. Потому, что нет больше Кроф-эскадры. Потому, что дорога на метрополию перед новым властелином открыта.

 Паллатир горел. Пламя охватывало всё новые и новые здания. Языки огня поднимались к небу Хепса, слизывая с его поверхности величественные родовые замки вождей Жёлтого клана, не щадя ни стены, ни их обитателей, ни их богатства. Копоть и смрад от пепелищ господствовали над Паллатиром. Смерть бродила по площадям Первой резиденции империи. Гибло старое время и те, кто был ему свидетелем, молча взирали на происходящее из своих укрытий.

 Ди`Ка`Эль видел, как горит Паллатир, как рушатся замки вождей Жёлтых, как сыплются с неба на Хепс стремительные штурмовые машины биридов и в варварской одержимости безумствует над империей судьба, стирая отжившее, освобождая место будущему.

 Каким оно будет для ореулов? Каким станет для него? — Ди`Ка`Эль отвернулся от голограммы и неспешно пошёл из кабинета, направляясь через анфиладу в свои покои. Ему предстояла трудная миссия, но то, что переворот произошёл не внутри клана Жёлтых, а на меж клановой арене, несколько облегчало его задачу. События развивались именно так, как он предсказывал. Пока его расчёты были верны. Но что ожидает их завтра, когда Кеха спустится с неба и провозгласит себя новым властелином империи?

 Анализируя происходящее, глубоко вдумываясь в прошлое и немного заглядывая в будущее, проконсул мысленно готовил послание на Онт.

 

 

 

5. Планета Птас. Замок Хемман Оз.

 

 Время, это единственное, что теперь у неё было, и ещё надежда, — Назират тяжело вздохнула и снова посмотрела на небо через прозрачную стену, обрамлённую высокими филёнчатыми колоннами. На что она надеялась: на прочные стены имперской крепости? Они не защитят её сына, как не спасли от гибели последнего из Джастаров. Генерат-архитеры — машины не надёжные. Их можно повредить, и тогда неприступные стены превратятся в голограмму. Сколько раз уже происходили такие сбои? Какая-нибудь неполадка, вызванная случайно или нарочно и сотни этажей, башни и целые замки, внешне оставаясь величественными, превращались в обычную голограмму. Сколько смертей приносили эти аварии из-за того, что генераторы прекращали вибрировать и материя становилась одной видимостью? Нет. Не на это она надеялась — Назират оглянулась. В Нижней зале стояли приближённые рода, те, кому она могла доверять, те, кто остался с ней рядом. Все остальные уже отправились на Хепс к новому имперскому вождю. Смогут ли они окружить его непреодолимой защитой? Смогут ли оставаться верными роду в дни такого испытания?

 Сомнения сопровождали Назират всегда, и сегодняшний день не был исключением.

 Проведя длинными пальцами по тонкой сетке вуали, словно смахивая с лица маску печали, Мать рода Питахов не спеша пошла по чёрному полу Верхней залы, поддерживая рукой длинный подол серого, пролонёного платья. У ступеней её встретили тельные слуги — те, кому было положено протягивать к ней руки и, не касаясь её запястий, имитировать поддержку — ритуал довольно древний и не очень любимый Назират, но образ Матери рода требовал соблюдения традиций. Так было всегда. И до неё, когда Матерью рода была Динора, и до Диноры, когда Матерью рода была Истида, и до неё, и до тех времён, когда Питахи ещё не были самостоятельным родом, и семьями принадлежали к Серой нации.

 Какая древность, — думала про себя Назират, спускаясь по ступеням в Нижнюю залу, величественно держа осанку пятидесятилетнего тела.

 Приближённые рода склонились в пояс и приложили ладони к своим головам. Проходя мимо, Назират задержала взгляд на молодом теле Тумоса. Стратег выпрямился и поклонился ещё раз. Ох уж эта мода, — подумала Назират, отводя глаза, смотря на толпу своих приближённых, полукругом стоящих вдоль стен залы. Она не понимала этого пристрастия нынешних ореулов покупать себе молодые тела. Ей казалось, что это вульгарно, недостойно приличия и совершенно глупо. Глупо рядиться в двадцатилетнее тело, когда тебе перевалило за третье тысячелетие. Себе Назират, вот уже почти четыре тысячи лет заказывала пятидесятилетнее тело. Это было солидно, почтенно и по классически красиво.

 В самом центре залы, на двух плитах возвышения стояло каменное, резное кресло. Подойдя к нему, Назират остановилась и, какое-то время, молча рассматривала свой трон. Потом повернулась к приближённым и поискала среди них Ролаха из рода Тэрхов, последнего представителя этого вымирающего рода, что служил Питахам и был любимцем Назират. Юноша стоял у барельефа Катхи-освободителя и смотрел на неё. Назират поманила его рукой.

 Пропуская Ролаха, придворные расступились. Юноша прошёл к трону и сел у ног Назират. Она положила на его пушистую голову ладонь и, не поднимая взгляда, произнесла:

 — Ор пата, — что означало обращение ко всем присутствующим.

 Зал замер в почтительном поклоне. Все уже знали, что рано или поздно это произойдёт: Мать рода не могла дольше находиться на Птасе. Слишком близко подошли к системе тэки — их передовые космокорпусы уже двигались вдоль рукавов планетарной туманности Бохул. Да и на Хепсе, где воцарился сын Назират Кеха, дела шли не блестяще. Все знали, что Мать рода готовится к отбытию с Птаса.

 Назират держала паузу. Она не любила спешки, паники, скоропалительных решений. Она всегда тщательно взвешивала все «за» и «против», но... не теперь. Единственное, что её ещё держало на Птасе — достоинство. Мать рода не могла бежать от врагов расы, поэтому, она должна сообщить роду приемлемую причину своего отбытия. И причиной, Назират избрала сына.

 — Мы обеспокоены, — начала говорить Назират. — Нас покинули стратеги Жёлтого клана, остатки их флота затерялись в Серебряных галереях и мы не можем рассчитывать на их помощь. Бириды, после оказания нам союзной помощи, ожидают предоставления им независимости. Их флот ещё присутствуют в Абинском разломе, но как нам стало известно, они не намерены более подчиняться нам. Кондент наращивает своё военное присутствие на плато Кидс и недалёк тот день, когда тэки начнут новое широкомасштабное наступление. В этих условиях империи нужен новый союзник. И мы нашли его.

Толпа придворных зашевелилась. Назират подняла взгляд от пола и осмотрела залу. На неё смотрели сотни глаз, смотрели с надеждой. Она была довольна, и теперь ей оставалось только сделать публичный вывод. Ради достойного отбытия с планеты, она пошла на отчаянный риск — контакт с ятти — союзником презренным и коварным, но Мать рода всё-таки решилась.

 — Завтра мы отбываем с Птаса. Нас ждёт Хепс и наш сын.

Назират встала. Придворные снова склонились в почтительном поклоне. Ролах привстал на колено. Рука Матери рода по-прежнему лежала на его пушистой голове.

 — Стратег Тумос, — обратилась Назират к флотоводцу. — Нам не нужна вся эскадра. Мы обойдёмся Исса-мегакрейсером. Такова наша воля.

 Тумос безответно поклонился. Возможно, его мнение было другим — даже на таком грозном корабле, как мегакрейсер, Мать рода не была в безопасности. Прежде чем достичь Абинского разлома, наиболее чистого от врагов пространства империи, ему предстояло пересечь Жёлтую равнину, пройти долину Иктар и скопления Каму. А там легко было встретиться и с крейсерами разгромленного клана Жёлтых вождей, жаждущих мести, и с эскадрами биридов, хоть и союзников, но всё же варваров, поэтому очень опасных, и с разведывательными кораблями тэков — кто знает, как далеко Кондент мог их заслать. Но стратег не возражал. Слово Матери рода — закон. Подвергнуть его сомнению, означало, для подвергнувшего — смерть.

 Назират посмотрела поверх голов придворных на закрытые двери залы и сказала.

 — Ор пата но, — что означало: «прощание со всеми».

 Огромные двери тронной залы стали прозрачными и придворные, склонив головы, начали пятиться спинами к выходу. Мать рода Питах стояла неподвижно и величественно, смотря из-под плотной вуали на пустеющий зал, на барельефы мифической истории клана, на гаснущую сферу люстры, висящую под высоким, плоским потолком и ладонью чувствовала мягкий пушок на голове своего любимца.

 Ролах дрожал. Он хорошо знал, что, покидая Птас, Мать рода обязана принести его в жертву собственному достоинству. Вожди клана на Хепсе не примут её, не очищенную кровью «чуждого». Ролах знал это, но он любил Назират и поэтому оставался рядом с ней.

 — Такха! — позвала Назират.

 В залу вошёл молодой наследник рода и почтительно встал поодаль от трона.

 — Мой сын и твой отец ждёт нас одних, — рукой Мать рода подтолкнула вперёд себя дрожащего юношу. — Позаботься о нём.

 Такха поклонился.

 — Я всё сделаю, как ты хотела, Мать нашего рода.

 — Да, сын моего сына. Ор пата, ор тала, ту он, — что означало: «прощание, прощение, навсегда»

 

 

6. Планета Код. Крепость Хебтос.

 

 Финчурная башня поднималась из самой сердцевины громадного четырёхугольника крепости, взмывая к небу восемнадцатью гранями-конусами, господствуя над её белоснежными стенами золочёными шпилями. От крепостных стен, во все стороны тянулись фонтанные парки, а за ними, до самого горизонта, до тонкой полоски далёких плоскогорий Валема, тянулись узоры бассейнов, садов, портиковых ансамблей, тенистых аллей и многочисленные монументы историославы рода.

 Фисузы любили своё поместьё и украшали его, как только могли.

 Стены крепости поднимались вверх чуть под наклоном к Финчурной башне, а выше середины начинали уходить вверх вертикально, выступая рельефными узорами, филёнчатыми карнизами и балконами, образующими нависающие этажи, украшенные резными колоннадами и строгими порталами. А на самом верху они заканчивались частоколом статуй героев мифологических эпосов древности. Хебтос, благодаря своей особенной красоте, никогда не пустовал, в отличии от других многочисленных резиденции рода Фисузов. Карх, как и его предки, часто наведывался на Код и всякий раз это доставляло ему особенное наслаждение. Когда-то это было именно так.

В самом конце Новой эпохи, когда могущество Белого клана уже начинало клониться к закату, вожди Жёлтых обосновали в труднодоступной области плато Кидс, свою главную военную базу — Флагилон. Именно отсюда в 198290 году Новой эпохи, флот Жёлтых вождей начал свой путь, закончившийся десятью годами спустя, восшествием на трон Хепса Рада Стиха — первого имперского вождя Жёлтого клана. Двумя столетиями позже, один из самых влиятельных родов клана Жёлтых, Фисузы, превратили соседнюю с Флагилоном планетарную систему в своё владетельное поместье. Окружённая со всех сторон астероидными облаками, глубоко упрятанная под горными массивами Фарох и Притул планета Код и её двенадцать сестёр, греющиеся в лучах Триулаха — тройной звёздной семьи, как нельзя лучше подходила для спокойного, охраняемого самой природой, развития родового дела — тайной и явной дипломатии, чем занимались все представители Фисузов.

 Замки и крепости, башни, и целые комплексы поднимались на планете, превращая её, и обширную спутниковую сеть в богатейшее, и при этом, хорошо охраняемое владение рода. Соседство с Флагилоном придавало Фисузам значимость и обеспечивало постоянную связь с флотом, что периодически препятствовало их устранению с политической, и экономической арены внутриклановой борьбы. Род Фисузов процветал, набирал силу и поднялся на самую вершину власти. На протяжении шести поколений, вожди рода служили империи князь-регентами. Так уж случилось, что Карх оказался последним из них. По стечению злого рока, Код и Флагилон стали местом, куда после падения власти клана на Хепсе, вернулись последние из вождей.

 Воспоминания о прошлом больно сдавили грудь Карха, и он надрывно закашлялся. Из глаз потекли слёзы. Он отвернулся от балкона, откуда смотрел на узоры бассейнов и колышущуюся в пелене утреннего тумана полосу плоскогорий Валема, и увидел перед собой Амризу. Их глаза на мгновение замерли и взгляды сплелись. Она смотрела нежно, сочувствуя его горю и в тоже время, её преданно любящее сердце билось так же надрывно, как гудела от кашля его грудь. Карх не смог вынести её взгляда и сделал попытку отвернуться в сторону.

 — Прости, Карх, я не хотела мешать тебе, — негромко, извиняясь, отводя взгляд в сторону, оправдалась Амриза и сделала попытку уйти.

 — Останься, — попросил её Карх.

 — Да? — неуверенно остановилась Амриза.

 — Мне... — начал было Карх, но замолчал. Что он мог ей сказать? Что сначала он не успел предотвратить измену Нихупов, а следом, заговор Питахов? Что не смог он, на кого было возложено традициями, охранить трон Хепса от ошибок?

Карх чувствовал, что вина его была безмерна и оправдания ему не было. Но разве этого ждала от него Амриза? Он снова поднял на княгиню взгляд, но в это время на балконе появился Ипмас, его сын.

 — Вожди ждут тебя, князь, — без тени эмоций, как и был приучен, доложил Ипмас.

 Карх тяжело вздохнул, закивал головой и, бросив печальный взгляд княгине, пошёл за сыном. Амриза осталась стоять на балконе, чуть склонив голову на бок и влажными от слёз глазами смотрела им вслед. Выходя с балкона Карх ещё чувствовал на себе этот взгляд, но мысли его уже будоражились о другом.

 

 Когда-то триста вождей восседали в Совете Жёлтого клана, решая судьбы империи. Это было в те времена, когда Хепс процветал. Когда пятьдесят эскадр бороздили просторы Жёлтой равнины, когда не было в галактике равных ореулам по мощи и богатству. Это было очень давно. Теперь же, Совет не смог собрать и сорока владетельных князей. И большинству из тех, кому суждено было сегодня сидеть в массивных, глубоких креслах Золотой залы крепости Хебтос, очевидность казалась кощунственно несправедливой. Ведь они положили на славу империи всю свою жизнь!

 Карх прошёлся перед креслами стоящими большим полукругом и не торопясь, опустился в свободное. Лишние кресла из залы были вынесены — взирать на пустующие места, означало бесконечную боль от осознания гибели клана. Это было слишком мучительно и невыносимо. Не менее мучительно для Карха было видеть здесь изменника Овета Нихупа. Но теперь, когда все они стояли перед лицом общей угрозы, разногласия внутри клана традиция требовала прекратить. И Карх, через боль подчинялся ей. Тем более, что их последняя опора — флот, находился в руках Нихупов.

 Пространство залы перед сидящими вождями озарилось голографическим изображением плато Кидс. Оконечность Серебряных галерей, туманный полог Церда, ассоциации Виту, Рас, Рипса, планетарные владения Ондрахов и Схиссов — пространство Жёлтой равнины больше незащищенное от тэков.

 — Что ж, достопочтенные вожди, — печальным голосом начал регент-стратег. — Наш клан проиграл битву за Хепс. Думать иначе — иллюзия.

 — Да, — закивали князья.

 — Кто-то из нас уже потерял и свои владения, — вступил в разговор Нарт Схисс, чья планетарная область, видимая на голограмме, была охвачена символическими значками космокорпусов Кондента. — Тэки слишком быстро продвигаются к равнине. Если их не остановить...

 Не договорив, Нарт закачал головой и вторя ему, снова заговорил Овет.

 — Следующими станут наши планеты. А потом, дорога в долину Иктар и на равнину будет перед ними открыта. Только остатки нашего флота ещё могут предпринять какие-то усилия, чтобы сдержать стремительное наступление тэков. Но чтобы остановить их, сил у нас, очевидно, недостаточно.

 Карх молча смотрел на голограмму. Он видел мутные образы туманностей, звёзды и планеты, расположение космокорпусов тэков и редкие группы остатков некогда могущественного флота империи. А перед его внутренним взором до сих пор стоял пылающий Хепс. Как Карх не пытался, ему не удавалось унять чувство обиды от нанесённого оскорбления, и в то же время, он скорбел. Как наяву, перед ним чернели обуглившиеся башни княжеских замков, руины крепостей и чёрный пепел падающий на планету с посеревшего неба. Кроваво-огненные краски Паллатира плясали внутри его разума не давая возможности думать о чём-либо другом. Гибель вождей клана, смерть нации, конец имперского величия метрополии.

 Да, — думал Карха, — нам суждено кануть в прошлое, как ушёл туда некогда могущественный клан Белых.

 — Мы потеряли слишком много кораблей в сражениях с

 Кондентом, — сказал кто-то из вождей.

 — И Кроф-эскадру, обороняя Хепс, — послышался в затемнённой зале другой голос.

 Вожди, один за другим, начали перечислять свои потери, называя имена эскадр, планетарных областей, районов Жёлтой равнины и гигантские суммы прозрачной мегналлы.

 — А сколько погибло родов? Нация! — воскликнул Овет и поднявшись с кресла, прошёлся в глубину голограммы осматривая её изнутри. — Но сейчас мы должны думать о другом.

 Он повернулся лицом к вождям и широко расставил руки.

 — Как бы тяжело нам не было, — загремел в зале голос Овета неожиданно твёрдо, — мы — нация! И мы сильны тем, что мы есть! Тот, кто забудет об этом, навсегда уйдёт в прошлое. Мы же должны сражаться.

 — С кем? — обречённо спросил Карх. — С тэками или Серыми?

 — Со всеми князь-регент.

 — У тебя есть для этого силы? Есть флот?

На мгновение в зале наступила тишина. Вожди ждали ответа. Овет держал паузу. Спустя несколько секунд, он дал ответ всем. И вопросу Карха и ожиданию вождей.

 — Сила в союзе, достопочтенный Карх. Там же и флот.

 — В союзе с кем? — вопросило сразу несколько голосов.

 Овет вышел из пелены голограммы и посмотрел на лица вождей.

 — С Адмиральским картелем Онта.                                                                                                         

 

Дипломатическая почта.

 

 «Я, проконсул Мирового картеля Ди`Ка`Эль, направляю вам, консулу Мирового картеля Ка`До`Милю и секретарю Торгового Совета Онта, Ро`Де`Ки, свои наблюдения за той ситуацией, которая сложилось на Хепсе после свержения Бреза Джастара. Сомнительно полагать, что Питахи смогут в одиночку, и даже с помощью своего клана, урегулировать то положение, в котором оказалась империя в результате поражения флота Жёлтых на плато Кидс, и военного переворота в метрополии. По моим сведениям, ни Питахи, ни клан Серых в целом, даже в союзе с биридами и некоторыми другими малочисленными расами, не смогут оказать Конденту достойного противодействия. Посему, стоит ожидать дальнейшего продвижения тэков вглубь Жёлтой равнины и оккупацию ими обширных территорий, включая владетельную область Питахов — Птас. Вероятность этого настолько велика, что слух о скором прибытии на Хепс Матери рода Питахов — Назират не вызывает сомнения. Полагаю, что после завершения казней вождей Жёлтого клана, которые продолжаются на Хепсе до сих пор, Питахи перейдут к решению более прагматичных задач и прежде всего — поиска союзников в противодействии Конденту. Стало известно, что Великие князья динаргов не высказались за союзнические отношения с кланом Серых, а лишь согласились оказать им крупную финансовую поддержку. Нынешние союзники Питахов — бириды, с нетерпением ожидают официального признания независимости Лусана, что будет означать окончание их союза с Питахами. Силы Серых ещё не скоро достигнут того качества и количества, чтобы исполнять возлагаемые на них функции имперского флота. Остатки флота Жёлтых скрылись на плато Кидс под прикрытие фарватера Серебряных галерей и планетарных баз. Таким образом, вся расстановка сил в империи и особенно на Хепсе, говорит за то, что Торговый Совет Онта может реально рассчитывать на благополучное завершение моей миссии».

 

7. Планета Хепс. Имперская крепость Федес.

 

 Чтобы не случалось с правителями империи, какой бы не оказывалась их судьба и судьба их родов, тела их бальзамировали, как было принято испокон веков, и погребали в саркофаги. Это было данью традиции, символом наследия и знаком будущности самой империи. И никогда, и никто, не нарушал установленного предками обряда.

 Брез Джастар стал шестьдесят седьмым и последним из вождей Жёлтого клана, чей стисовый саркофаг, украшенный минтой и гианом, был установлен в гробнице имперской крепости. Здесь господствовал покой тысячелетий.

 Серые стены анфилад надёжно хранили тишину подземного святилища Диарга — мифологического дракона смерти, стерегущего души ореулов в их бесконечно долгом сне. Лавиды — переписчики имён погребённых, безротые, немые существа, склонясь над книгами мёртвых, заносили на их страницы подвиги и преступления ореулов, подготавливая их души к откровению смерти, и долгого покоя. Их многорукие туловища были видны на стенах почивален усопших, чуть выступившими из стен, словно они лишь заглядывали в этот мир. Они были глухи, чтобы не слышать мольбу душ и только смотрели и записывали. При тусклом свете орадогов — жёлто-оранжевых светильников Ночи, их выступающие из стен головы, нависали над каменными страницами книг, и казалось, что в тишине подземелья слышны движения их перьев скребущие по камню.

 Анфилады с низкими потолками соединяли десятки зал, высоко несущие свои своды, хранящие под ними звуки усыпальных песен. На полах зал, на двух-трёх ступенчатых постаментах возвышались громады саркофагов, изрезанные барельефами и иероглифами, покрытые туфельными изразцами и сидаровыми окладами с вкраплениями минты и гиана. Грани минты, в отсутствии дневного света казались маленькими дырами во тьму Вечной Ночи, так черны были их кристаллы, а гиана напротив ярко искрилась, улавливая свет орадогов, изламывая его и выпуская в пространство зала тонкие ниточки бледно-красного света. Здесь всегда господствовала тишина.

 И только сегодня её изредка нарушал негромкий голос. Он был обращён к падшему правителю империи, он вопрошал Диарга, он называл тайные имена лавид. Тот, кому принадлежал голос, знал, что они не могут его услышать, но зов его сердца они улавливали. Он чувствовал это потому, как вздрагивает свет орадогов, мимолётным движением теней колышущихся меж терпеливых пальцев лавид с зажатыми в них перьями.

 Кеха сидел подле каменного гроба Джастара, на верхней его ступени и прислонившись к холодному стису, не торопясь и негромко с ним разговаривал.

 Ему стало невыносимо тяжело там, наверху, среди многочисленной свиты советников, регентов и стратегов, призывающих нового правителя к действию, к решительным мерам и прозорливости. Он только вошёл сквозь тудры, вступил ногами на плиты Площадной залы, воссел на трон империи, а его уже начало тяготить это невыносимое бремя — власть. Слишком много было неразрешимых проблем. Слишком запутанными оказались Нити судеб Столпа Истины, преподнесённой птицей Кроф ореулам в те дни, когда они ещё немощные и глупые жили в вечно цветущих садах Та-Шарат. Там, на своей легендарной прародине, в пелене голубого света звезды, они впервые почувствовали себя личностями, и как же дорого им всем это обошлось. Им открылась Ночь — бездна тьмы и пороков, суета борьбы, боль поражения и, как освобождение от мук — бесконечный покой.

Сидя под сводчатым потолком усыпальницы, подле каменного гроба, Кеха впервые в жизни почувствовал неодолимую притягательность этого состояния — вечного, спокойного сна, как освобождающего от Необходимости наслаждения. Его душа тихо стонала среди немых рабынь Диарга, а тело лишь негромко взывало к духу Бреза.

 Что мне делать? Как расправить сломанные крылья империи? Как освободить расу от боли поражения и возродить надежду в будущее? — Брез молчал.

 Напрасно Кеха прислушивался к собственному сердцу. Внутри себя он чувствовал одно лишь опустошение.

Где-то недалеко послышались глухие звуки шагов. Кто-то шёл по анфиладам подземелья крепости, тихо ступая по каменным плитам пола. Кеха повернул голову, и устало посмотрел на выход из залы. Из под низкой, сводчатой арки не занавешенной тудрой, появилась тёмная фигура. Она остановилась на входе и её тёплый голос мгновенно согрел остывающее сердце Кеха.

 — Я долго ждала этого дня, сын, — из тени сказала Назират. — Мы все очень долго его ждали.

 — Да, Мать.

 Назират сделала несколько шагов и, повернув голову, посмотрела на книгу одной из лавид. Красноватые сполохи, слетев с ближайших орадогов, легли на лицо Назират, и властные черты её гордого профиля сделались отчётливее.

 — Когда наступит твой день, ты узнаешь о себе всё. Они напомнят и о твоих подвигах, и о преступлениях. Но не сейчас. — Назират повернулась к Кехе и голос её стал твёрдым, как камень. — Князь Птаса, вождь нашего клана, сын мой — тебя ждёт империя. Тебя ждёт Хепс и его трон. Тебя ждут стратеги.

 — Да, Мать, — снова, чуть слышно ответил ей Кеха и нехотя поднялся со ступеней постамента. Он никогда не мог противиться её воли.

Встав на ноги, он повернулся и бросил на саркофаг Джастара взгляд полный мольбы о прощении и просьбы о помощи, словно оттуда, из мира Освобождения, Брез мог ему чем-то помочь. Потом Кеха повернулся к выходу и, не посмотрев на гордую фигуру Матери, вышел из усыпальницы в анфиладу подземелья.

 

8. Крепость Дарбай.

 

 На самой окраине Паллатира, где старое русло Нара отрезало глубоким оврагом Новый город от ветхих построек древнего Пала — торгового поселения доисторической империи, среди низких каменных строений, храмов, торговых дворов и гостиных палат, возвышались кубические громады главной военной крепости. Дарбай был древен, как и сам Пал.

 По традиции, невесть кем заведённой, именно этот, уже непригодный для цивилизованного обитания фортификационный комплекс являлся ставкой стратегштабгруппы. Именно сюда, пролетев над Паллатиром десятки километров воздушных трасс, вождя Кеху доставил имперский кортеж. Шесть тёмно-серых испедо-роддеров влетели в широкую щель транспортного коридора крепости и спустя час, преодолев длинные тоннели, и оперативно-тактические залы штаба планетарной обороны, Кеха вошёл в узкий, длинный, с высоким потолком кабинет.

 Освещение было ярким. Воздух пах сыростью и гарью. Вентиляционные системы работали из рук вон плохо, но внимания на эти недостатки никто не обращал. Здесь так было всегда, ведь Дарбай был построен не генератархитером, а руками тысяч древних строителей, из обычного камня и металла.

 Длинный стол стоял в самом центре кабинета. Он был покрыт красным, шершавым дратом и местами сильно потёрт, но это было почти незаметно из-за огромного количества карт, старых журналов, изготовленных из пластирола, и контейнеров с перстнями с ин кристаллами. Над столом, свисая с потолка на длинных шнурах, висела череда люстр, высвечивая всё это нагромождение оранжевым светом лампионов. Вдоль стен кабинета, на некотором расстоянии от стола стояли внушительных габаритов кресла. Часть из них была занята стратегами, другие военные чины стояли, сгрудившись вокруг стола, склонясь над разложенными на нём картами и журналами, и перебивая друг друга, громко вели дискуссию.

 Вдоль всего периметра стола, в небольших углублениях находились пульты стратегического управления. Это, пожалуй, было единственным, современным оборудованием этого помещения. Тем не менее, такое положение дел сохранялось вот уже на протяжении сотен тысячелетий. Такова была сила традиций.

 Кеха вошёл в кабинет через обычные двери, и стратеги повернулись к нему. В кабинете наступила тишина. Не обращая внимания на сосредоточенные взгляды военных, не глядя на них, Кеха молча прошёл вдоль всего стола и остановился у его дальнего края. Стратеги проводили его взглядами, поворотами голов, негромким покашливанием и когда Кеха остановился, регент-стратег Газит из рода Хетов задал ему вопрос:

 — Принял ли ты решение, вождь?

 Кеха присел на край стола спиной к стратегам и, глядя куда-то в угол кабинета, ответил регент стратегу вопросом.

 — Вы обнаружили карты фарватера?

 — Да, вождь.

 — И ты уверен, что Жёлтые готовятся к нападению на Хепс?

 Регент-стратег перевёл взгляд на генерала-советника и Атир из рода Нехов ответил Кехе вместо Газита.

 — Наши агенты с Онта передали, что Парк Нихуп вступил в тайные переговоры с некоторыми членами Торгового Совета. Его уже принимают в Верховных Палатах, как полномочного представителя клана Жёлтых.

 — С кем именно он ведёт переговоры?

 — С секретарём Ро`Де`Ки.

 — И это очень серьёзно, вождь, — добавил Газит. — Если Парку удастся заключить сделку с Торговым Советом, у нас появится третий враг — Адмиральский картель. Трём фронтам противостоять мы не сможем.

 — Мы не можем противостоять и одному фронту, регент-стратег, — заметил Кеха. — Сколько у нас эскадр?

 — Исса-эскадра у Хепса, Фрон и Отон-эскадры на плато Гирт и Эхна у Птаса.

 — Значит, всего пятьдесят мегакрейсеров?

 — Да, вождь. Кеха повернулся к стратегам.

 — И с пятидесятью мегакрейсерами вы собираетесь атаковать Флагилон и остановить тэков?

 Газит, а за ним и другие стратеги замолчали. Ответить Кехе им было нечем. Очевидность слабости нового имперского флота была неопровержима. А Кеха уже смотрел мимо них, на открытые двери кабинета. В них стояла Назират. Мать словно преследовала Кеху, появляясь везде, куда бы он ни направлялся. Словно тень. Как наваждение. И это начинало Кеху нервировать.

 — В нашей слабости нет вины стратегов, сын мой и вождь нашего рода. — Назират вошла в кабинет и глядя на Кеху через стол подошла к его краю. Военные повернулись к Матери рода. Назират посмотрела на Газита. — Скажи регент-стратег, разве свобода может стоить дёшево?

 — Нет, Мать рода Питахов.

 — Значит, мы богаты. Великие князья динаргов дадут нам столько мегналлы, сколько потребуется, а значит, у нас будет флот.

 — Но... — начал было Газит с сомнением в голосе.

 — Конечно, — кивнула ему Назират, — это будет не сегодня и не завтра.

 — Тогда, о чем идёт речь? — прозвучал требовательный голос Кеха.

 Назират посмотрела на сына.

 — Сила, сын мой, проистекает из слабости. Нужно только знать, где искать.

 Кеха впился в Назират взглядом. Она же стояла, как обелиск — неподвижно и величественно, держа долгую паузу. Наконец она улыбнулась.

 — Наш флот должен прикрывать самые важные районы. — Назират посмотрела на регента-стратега. — Это, прежде всего: Хепс, Птас и Серые Скляры. Пусть корабли остаются там, где они есть. — Назират повернула лицо к генералу-советнику. — Тебе Атир, предстоит встретиться с посланником Мирового картеля. С тем самым, который уже давно находится на Хепсе и выжидает подходящего момента для предложения своих услуг. Знаю, что для достойного рода Нехов иметь дело с торгашами унизительно, но надо выслушать этого ятти. Пусть Жёлтые ведут тайные переговоры на Онте. Мы поговорим с онтия на Хепсе.

 — А, как быть с флотом Жёлтых? — спросил регент-стратег. — Даже потерпев поражение от Кондента, он очень силён.

 — Да, Газит. Силён, — согласилась Назират. — Я как раз думала над этим и пришла к выводу, что нам рано расставаться с биридами. К Флагилону должен пойти их флот.

 Стратеги переглянулись друг с другом и вопросительно посмотрели на Кеху. Тот, не моргая, смотрел на Назират.

 — И у тебя есть, кого послать к ним с этим предложением?

 Голос Назират дрогнул.

 — Да, сын мой. Я знаю, кто отвезёт айронам приказ о выступлении к Флагилону.

 — Приказ? — удивился Кеха.

 — Да, — жёстко ответила Назират.

 

9. Вилла Эль Нарат. Восточное предместье Паллатира.

 

Крупицы белого песка — гинзы, приносились порывами ветра с окрестных песчаников. Тонким ковром песок стелился по плитам просторных портиковых залов, ступеням ротонд и открытым площадкам галерей виллы. Эль Нарад стояла в стороне от шумного предместья Паллатира, окружённая пустырями и редкими рощами толстоствольного макиса, с высокими, пышными кронами. На вилле было жарко.

 В отличии от многих предместных поместий, Эль Нарад отличалась некоторой отдалённостью от суеты Первой резиденции. Поблизости от неё не пролегали транспортные магистрали, не было в районе виллы производственных комплексов и военных крепостей.

Высокие портики из жёлтого гратиса и омиска возвышались колоннадами, и плоскими крышами над белоснежными окрестностями, словно комплекс какого-нибудь древнего храма, давно оставленного паломниками, и пребывающего в тишине забытья.

 Так Эль Нарат выглядела снаружи, но совсем другой она была изнутри.

 От посадочной площадки в глубину виллы вела дорожка, выстланная аргинитом, окружённая колоннадами, поднимающими в небо резные капители. Плиты розового аргинита казались совершенно белыми от тонкого слоя песка. Ступая по нему, Назират чувствовала, как он хрустит под её ногами, и от этого звука ей становилось неуютно, как будто, что-то нарушало её внутреннее состояние, и без того далеко негармоничное. Возможно, этот звук напоминал ей о зыбкости того положения, которое сложилось в империи после переворота, да и о хрупкости жизни вообще. Всё было слишком неустойчиво и хруст песчинок под ногами, лишний раз напоминал Назират о ветхости времени.

 Перед ней возвышались четыре куба виллы, соединенные между собой длинными анфиладами переходов, украшенные снаружи тонкими, изящными колоннами и порталами, частоколом статуй и шпилей. И она вспомнила, как когда-то, ещё во времена её молодости здесь стоял один из замков Дреухов. Клан Жёлтых , в те времена, был ещё могущественным, и глава рода Дреухов — Конт, занимал среди вождей клана не последнее место. А что теперь? Мать рода вздохнула. Теперь на Хепсе не осталось никого из тех, кто носил эту древнюю фамилию. Дреухи, в своё время, были обвинены Фисузами в измене, их замки были срыты, а на месте древнего Хот Келла теперь возвышается Эль Нарад.

 Аргинитовая дорожка, окружённая аллеей стройных пиров и десятками статуй мифологических героев, вывела Назират к помпезным воротам Иташ, восемью квадратными башнями с горельефами птиц Пророка Иташ, хранящими порог внутреннего мира виллы.

 Перед тем, как войти внутрь, Назират остановилась и обернулась. На посадочной площадке остался стоять её тридцатиметровый ролли-коддр и личная стража. Она посмотрела на замершие, как статуи тела охранников, дрожащие в потоках жаркого воздуха линии атмосферного бронетранспортёра и в последний раз, мысленно обратилась к своему сердцу. Как и прежде, сердце забилось аритмично и защемило. И Назират снова заставила себя перестать им думать, слишком сильную боль вызывали его ответы. Она успокоила свои чувства и уже решительно, без сомнений переступила порог.

 

 Весёлая, ритмичная музыка звучала в покоях папита — опочивальни и примыкающим к ней комнатам, и коридорам. Сладострастному пению вторили голоса декламаторов гимнов — ритмичных восхвалений хозяину виллы и его небесным покровителям — тобам. Сам Такха возлежал на широком диване, заваленном мягкими подушками и, улыбаясь опьянённым взглядом, наблюдал за танцами дитурий, потягивая из большого прозрачного кубка анисар — дорогое, сильно разбавленное водой вино. Неразумные дитурии — натуральные тела без личностей, произведённые на свет только для того, чтобы просуществовать несколько минут, двигались, управляемые дистанционно, в ритм музыке, изящно ломая линии своих тел, подражая танцу, крутя головами с неподвижными, замершими, как у статуй лицами, успевали сделать несколько десятков правильных движений, после чего начинали хромать и спотыкаться, вызывая у присутствующих приступы смеха, и пьяные возгласы, под которые, падая на пол, судорожно извивались и замирали. Жизнь для них заканчивалась, и слуги уносили их обратно в репликатор, чтобы трансформатор биомассы, переработав мёртвую плоть, спустя несколько минут вновь воссоздал очередной экземпляр на потеху Такха, и гостей. Некоторые из них периодически вставали с диванов, выходили к бассейну в самом центре залы и начинали танцевать с дитуриями, вызывая своими пародийными движениями ещё больший смех.

 Такха смотрел на баловство своих друзей «сквозь пальцы», его мало волновали моральные запреты на подобные развлечения. После того, что совершил его отец, эти «надругательства над телом» казались ему безвинными шутками. Почти такое же отношение к развлечению с телами проповедовали все поэты и философы. Многие из них бывали в гостях у Такха. И в этот день, праздник не обошёлся без приглашённых.

Философ Одис из рода Ситторов, уже достаточно пьяный возлежал рядом с Такхом и тыча пальцем в очередного танцора с дитурией, декламировал свой новый монолог «Папита», как сам его назвал.

«Её разум не знает воли и поэтому не может сломаться.

Но она не видит этого и продолжает двигаться.

И только в покоях папита нам открывается истина,

Которую мы называем жизнью.

Она и существует, разве что у дитурий,

Потому, что они чисты.

Они не запачканы злом и насилием, добром и любовью.

Они, как свет утреннего Шарата,

Тепло лучей которого мы чувствуем, но понять не можем,

Потому, что нам некогда.

Мы уничтожаем других и самих себя, и называем это жизнью.

Они прекрасны, так как невинны.

Мы же, хоть и созданы разумными, и имеем в себе Дух,

Всё равно те же дитурии,

Только существуем дольше, и безнравственней...»

Голос Одиса сорвался на немоту. Такха удивлённо посмотрел на философа, а потом, следуя его остановившемуся взгляду, на тудру, отделяющую залу от коридоров папита. Перед его глазами стояла Мать рода. Гнев её взгляда сжигал Такха.

Музыка сразу стихла, смолкли голоса певцов гимнов, и друзья Такха начали суетиться, стараясь, как можно скорее покинуть опочивальню, не забывая при этом склонить головы перед Матерью рода в почтительном приветствии.

Пошатываясь, Такха встал с дивана и неровным движением руки выказал Матери рода уважение. Назират молча прошла мимо бассейна с плавающим в ней телом дитурии, не обращая внимания на два других тела, ещё дёргающихся в предсмертных конвульсиях и, остановившись перед Такхом, дождалась, когда они останутся в зале одни. Только тогда её голос загремел под плоским потолком комнаты, содрогаясь от гнева.

 — Сын моего сына, наследник вождя Питахов и клана! Ты пал до блуда с мертвечиной! Ты опозорил род! Ты... — Назират не знала, какими ещё преступлениями обозначить только что прерванное веселье. Она словно позабыла другие слова.

 — Мы все мертвы, Мать рода, — негромко ответил ей Такха и пошатываясь отошёл в сторону, глядя на плавающее тело дитурии. — Они хотя бы не понимают этого, а мы...

 — Что мы!? — взревела Назират. — Какое обвинение ты хочешь мне бросить!?

 Такха повернулся к ней и небрежно замотал головой.

 — Никакое, Мать рода. Наша жизнь и так уже преступление.

 — Несчастный, — с горечью прошептала Назират.

 — Да, — согласно кивнул Такха. — Я не вижу счастья в том, что происходит. Я несчастен Мать рода. Ты, как всегда права.

 — Нет, — возразила Назират. — Я пришла сюда не для того, чтобы слушать пустоту твоей души. Я пришла для того, чтобы наполнить её смыслом. И ты будешь счастлив тем, что служишь своему роду, устанавливаешь власть клана и поднимаешь из руин империю.

 Такха округлил от удивления глаза.

 — Я!?

 — Да, сын моего сына. Именно ты должен совершить то, о чём я только что сказала. И ты отправишься за этим к нашим союзникам.

 Такха удивился ещё сильнее.

 — У нас есть союзники? Я то думал, что вокруг одни враги.

 — Ты отправишься к айронам и передашь им мой приказ, — словно не слыша сарказма Такхи, продолжила Назират. — Флот биридов должен атаковать Флагилон и уничтожить базу Жёлтых. Только после этого Лусан получит независимость.

 Такха изменился в лице.

 — Так вот оно что? Значит, именно так ты решила избавиться от меня? Хочешь умилостивить варваров знатным подношением к их пиршественному столу? Чтобы они разодрали меня на куски, сжевали мою плоть и отправили мой дух  к оку Диарга?

 Назират уже повернулась к выходу и негромко сказала Такхе.

 — Твоему духу ещё только предстоит родиться, сын моего сына. И ты поможешь ему в этом сам. — Голос Назират задрожал и чтобы не выдать волнение, охватившее её, Мать рода замолчала и быстро вышла из залы.

Глаза её были влажными. По лицу текли слёзы. Она прекрасно понимала — случись что, и Такху она больше не увидит. Но по-другому она поступить не могла. Айроны поверят в её искренность только, если личность посланника будет ей очень дорога. Она бы сама полетела, не желая подвергать детей опасности, но кто вместо неё будет управлять империей, договариваться с союзниками, и врагами? Кеха? Он в принципе не способен принимать такие решения. Он слишком мягкотелый. А теперь и Такха стал позволять себе слабости. Нет, она приняла правильное решение. Пусть Такха отправляется к биридам. Близкое знакомство с этими варварами воспитает в нём силу. Империи нужен сильный вождь. Другому, она передать власть просто не сможет.

 

10. Планета Онт. Главный торговый город.

 

 Над полуостровом висел туман. Гни`Ай, соединенный с материком тонкой полоской суши, далеко выдавался в море, поэтому, когда прибрежные ветры над ним стихали, капельки воды плотной дымкой застилали его плоскогорье и казалось, что вершины небоскрёбов главного торгового города онтия парят меж двух небесных океанов — верхним, где почти недвижимо висели небесно-голубые облака и нижним — седым дыханием Ита.

Зимняя погода над Гни`Ай была промозглой и не могла не навивать плохого настроения. Тем не менее, Парку Нихупу казалось, что всё идёт хорошо. Его уже несколько раз принимали в Верховных Палатах империи и заверения секретарей Торгового Совета были многообещающими. В последний приём его даже представили верховному адмиралу Миту`Ра`Ка. А это уже могло означать, что будущие союзники всерьёз готовятся к вмешательству в дела на Хепсе.

 — Питахи ещё пожалеют о своей измене, — с нотками надменности в голосе, сказал Парк и отвернулся от огромного оконного проема, перед которым стоял. — Правление Серых, в истории империи, будет самым скоротечным, а их падение — самым позорным.

 В комнате, вместе с Парком находился Ро`Де`Ки. Секретарь Торгового Совета был настроен менее оптимистично, но тоже надеялся на положительное решение «серой проблемы», как принято было именовать в Гни`Ай ситуацию в соседней империи. Уж кому, как ни ему хотелось решить её в пользу Нихупов. Ведь иное развитие обещало ослабление его позиций в Совете и возвышение партии «про серых», возглавляемую проконсулом Ди`Ка`Элем, чьё влияние выросло сразу, после заключения знаменитой сделки наречённой «Питахи». Ро`Де`Ки стремился всячески препятствовать её успешному развитию и напротив, активно проталкивал свою линию, прозванную «Флагилон». А она предполагала посылку одной тактической группы Адмиралтейства в район Серебряных галерей для поддержки флота Жёлтых на фронте против тэков, а другой тактической группы к Хепсу, для восстановления на троне империи ореулов власти свергнутого клана.

 Как и партия Ди`Ка`Эля, секретарь, и его союзники ставили целью добиться освобождения от патронажа Хепса динаргов, и препятствие экспансии Кондента на Жёлтую равнину. И та и другая партии стремились к установлению своего контроля над добычей на плато Гирт прозрачной мегналлы, и ограничения котировок золотого релата Империона. Онт в целом был кровно заинтересован в положительном решении этой проблемы. Загвоздка состояла лишь в том, как дорого это будет стоить Совету. И здесь, секретарь ощущал уязвимость своей позиции. Его программа вмешательства считалась дороже предложения Ди`Ка`Эля. Однако, Ро`Де`Ки не унывал. Жёлтый клан, хоть и лишился своего влияния на Хепсе, до сих пор оставался самым сильным в империи, не говоря уже о том, что его флот значительно превосходил флот Серых. А трон, в конце концов, вернуть несложно.

 — А вы, как считаете, уважаемый Ро`Де`Ки?

 Секретарь прервал свои размышления и поднял на Парка доброжелательный взгляд, подумав при этом, о некотором количестве яда, которое он с удовольствием подсыпал бы этому самоуверенному ореулу, если бы не обстоятельства, вынуждающие вести с ним ублажающие разговоры.

 — Вы считаете, что император примет решение в нашу пользу?

 Парк смотрел на секретаря открытым, ничего не скрывающим взглядом далёкого от политики существа. Ро`Де`Ки мог в ответ только добродушно закивать.

 — Вот именно, достопочтенный Парк. Именно в вашу пользу. Иначе и быть не может. Кроме того, император на Онте фигура чисто церемониальная. Он не принимает решений. Всё зависит от расстановки сил в Торговом Совете. Все важные решения у нас принимаются именно там.

 Парк изумился.

 — Тогда я не понимаю, почему Торговый Совет до сих пор не рассмотрел мою просьбу? Ведь вы уверяли меня, что препятствий для этого в принципе нет.

 — Именно. Именно так, достопочтенный Парк, — с волнением в голосе попытался успокоить посланца Ро`Де`Ки. — Но вы должны понять. У нас в почёте традиции и традиционно, именно Его Величество вносит на рассмотрение в Торговый Совет те или иные вопросы. Именно для этого, сегодня в Верховных Палатах состоится очередное церемониальное выступление императора, в котором он предложит Совету, в числе прочих и мой проект.

 — Ваш проект? — не понял Парк.

 — Вот именно, достопочтенный. Проект. Так уж у нас принято, — с извиняющейся улыбкой пожал плечами Ро`Де`Ки. — Традиции.

 Парк некоторое время сидел молча и смотрел на сладкое лицо секретаря. Словеса ятти, как пренебрежительно отзывались об онтия другие расы, были ему непонятны и неприятны. Однако приходилось ему доверяться. На Флагилоне от него с нетерпением ждали ответа и ответа положительного.

 

Речь Его Величества И`Де`Ка Шестого, императора Онта, Крока и Да`Пилона, аватора Караби и Красной равнины традиционно была выдержана в мягком тоне и тёплых оттенках намитского диалекта.

Классически красиво гляделся на императоре и церемониальный костюм. Строгого покроя бордовый блейзер, с воротничком под горлышко, идеально смотрелся на стройной фигуре Его Величества, контрастно, при этом, выделяя золотистого цвета ожерелье, состоящее из двух погончиков, лежащих на плечах и десяти пластин с изображением гербов основных провинций Онта. На правом погоне, в обрамлении крупных кристаллов импатира, был изображён иероглиф императорского дома «И», увенчанный короной, а на левом — иероглиф Торгового Совета империи «Я». Возможно, основываясь именно на этих знаках власти, онтийцев и прозвали «ятти», что означает, при некорректном слияние двух иероглифов «Я», и «И», и частицы Ти, в соединении звучащее как «Я» Ти «И» — «торгаш».

 Никаких новостей речь Его Величества не содержала, поскольку заранее была составлена палат секретарем Совета, и за несколько часов перед церемонией разослана всем секретарям. Это была традиция объявления обсуждаемых вопросов на очередном Совете, и только небольшие отступления, которые позволяли себе все императоры, в зависимости от склонностей своих характеров, придавали подобным речам живость и личностный колорит.

 И`Де`Ка Шестой был любителем шуток в манере национального фольклора, поэтому украшал свои выступления всевозможными пословицами и поговорками шутливого характера. Так, например, Его Величество заметил, что складывающиеся отношения между роккул и крагами, напоминают спор двух особ о достоинствах времён года. При том, что одна особа была жительницей Юга, а другая Севера и споря о достоинствах, и недостатках жаркого экватора, где всегда лето, и холодного Севера, где всегда зима, жительница Юга утверждала, что нимало бы заплатила за то, чтобы в пустыне иногда выпадал снег, а жительница Севера выражала пожелание купить зимой немного жаркого солнца. «Как видите, — сказал император, — всем очень хочется иметь то, чего у них нет». После этого он внёс на рассмотрение Совета «закон о посредничестве», дающий право Мировому картелю выступить посредником в войне между Туманной Крагой и империей роккул.

Уделил И`Де`Ка Шестой своё венценосное внимание и положению дел на Жёлтой равнине, отметив при этом, что если тэки и дальше будут продвигаться столь же стремительно, то в один прекрасный день, известная поговорка: «хорошо там где нас нет» приобретёт логическое продолжение: «плохо то, что мы везде». И вынес на Совет «закон о вмешательстве», дающий имперским картелям право на вмешательство во внутренние дела империи ореулов.

 Над прозрачным куполом, накрывающим лужайку, шёл сильный дождь. Императорский замок и сотни Палат — резиденции секретарей и глав имперских картелей утопали в парковых ансамблях и водяном валу, льющим с неба. Секретарь Ро`Де`Ки, сидя в кругу других секретарей, расположившихся в креслах на лужайке поросшей густой травой, напряжённо обдумывал предстоящие дебаты по главной для него теме.

 Церемония была завершена и теперь, после недолгого перерыва, объявленного для решения неотложных дел, секретарям предстояло начать бурное обсуждение оглашённых императором законов.

 В самом центре лужайки находился огромный кристалл «Соглашение». Во время дебатов он испускал лучи из пятисот граней, расположенных в верхней полусфере, которые отражаясь от внутренней стороны купола над лужайкой, обрушивались на каждого секретаря потоком информации, служа одновременно каналами связи. Члены Совета высказывали свои мнения, аргументировали их и в процессе обсуждения законов, алгоритмическая матрица кристалла выводила результат. И всегда он являлся наиболее объективным. То есть, отражал реальное состояние мнений и верность их сочетаний.

Процедура обсуждения была известна секретарю Ро`Де`Ки досконально, однако перед каждым заседанием он неоднократно просматривал существующие положения, относительно поиска всевозможных нюансов, а так же проводил краткие консультации с заинтересованными сторонами. Вот и на этот раз ему предстоял разговор с несколькими, важными на его взгляд персонами. И Ро`Де`Ки поспешил после речи императора в свою резиденцию.

 Трёхэтажная палата секретаря Ро`Де`Ки находилась в десяти минутах спокойного шага от лужайки, но секретарь, поспешая, преодолел этот путь минуты за три. Он был возбуждён неприятным для него слухом, исходящим, по его мнению, из Разведкареля. Когда линия связи соединила его кабинет с главой имперского картеля Эн`Торисом`Ли, предположение перешло в разряд факта, а полученная им информация низвела его позицию до провального положения.

 Разведкартель получил из долины Иктар несколько донесений своих агентов о передислокации крупных сил флота биридов к Серебряным галереям — это могло означать, что каким то непостижимым образом, Питахам удалось продлить союзнические отношения с этими дикими племенами и отложить объявление их независимости от Хепса. Ро`Де`Ки был расстроен, подавлен, взбешен. Как могут ореулы называть себя цивилизованной расой, если пренебрегают такими элементарными нормами, как исполнение взятых на себя обязательств? Ведь они были обязаны, по соглашению с айронами биридов, сразу после тронной речи Кехи Питаха предоставить варварам независимость, после чего бириды прекратили бы поддерживать клан Серых. Но этого не произошло. Ро`Де`Ки не мог понять логику поведения варваров. Но что же теперь делать ему? Как только секретари узнают подробности событий в долине Иктар, они непременно примут сторону проекта проконсула Ди`Ка`Эля. А это значит, что ему, секретарю Ро`Де`Ки придётся уйти в отставку. Его карьере придёт конец. Торговые картели, чьи интересы он представляет в Совете, выдвинут другого представителя.

 Это крах, — с ужасом размышлял над горестной перспективой Ро`Де`Ки. Это полное поражение!

 По сигнальной системе Верховных Палат прошло официальное приглашение секретарей на Совет. В подавленном состоянии, расстроенный на столько, что даже не обратив внимания на давно ожидающий его вызов от посланца Жёлтых — Парка Нихупа, Ро`Де`Ки покинул резиденцию и направился на лужайку.

 

Погода над Гни`Ай совершенно испортилась. Тяжёлые свинцовые тучи заволокли небо, и вода полила с него непрерывным потоком. По окнам били тугие струи. Молнии, ослепительными вспышками озаряли почерневший горизонт, часто вспарывая вечер совсем рядом с Дитру`Тай — гостиничным комплексом в котором остановился Парк.

Словно зловещее предзнаменование, за окнами завывал сильный ветер, накатывая на тонкий плен порталов, заставляя их содрогаться от каждого порыва.

 Парку не сиделось на месте. Весь вечер он чувствовал себя плохо, словно какая-то тревожная весть должна была ожидать его там, за этими высокими портальными проёмами к которым он, время от времени подходил, покидая ярко освещённую гостиную. Когда он, стоя перед окном, словно на краю обрыва, смотрел вниз на бушующий там шторм, ему казалось, что это не к добру.

 Плохие предчувствия мучили Парка. И самым неприятным из них было долгое отсутствие Ро`Де`Ки. Парк уже успел попривыкнуть к манерам этого льстивого секретаря, и когда того не было рядом, начинал чувствовать себя неуверенно. Да и неудивительно. В металлических джунглях Гни`Ай, по-другому себя ощущать могли только те, для кого полуостров был домом.

С Родины новостей тоже не поступало. Как они там? — думал Парк, тяжело вздыхая, то, опускаясь в глубокое кресло перед стилизованным под камин обогревателем, то, неожиданно вскакивая с него и снова подходя к окну. Как развиваются события на Хепсе, где всем пока заправляют ненавистные им Питахи? А на плато Кидс? Смог ли их флот хоть на немного приостановить тэков? Как отец?

 Тяжело воспринимал Парк и молчание Ро`Де`Ки. Вот уже несколько раз, за последний час, он пытался связаться с его резиденцией в Верховных Палатах, но коммуникатор секретаря постоянно отвечал отказом. Справочник предлагал Парку любую, имеющуюся в его распоряжении информацию, но той, которая интересовала Парка больше всего, у информатора не было.

 Что происходит? — задавался вопросом Парк и, как бы оправдывая затянувшуюся паузу в общении с Ро`Де`Ки, сам находил подходящий ответ. Вернее, оправдание. А ещё точнее — надежду. И на то, что решение Торгового Совета будет принято в их пользу. И на то, что скоро огромный флот Адмиральского картеля ятти появится в Абинском разломе. И на то... на очень многое в этом союзе с онтия надеялся Парк. Но время текло неумолимо, а вместе с ним, утекала и надежда.

 Необычайно сильно блеснула молния, внезапно озарив всё небо над Гни`Ай. Грохотнуло, как при термоядерном взрыве и шквальный порыв ветра, налетев на прозрачную перегородку портала, разнёс её вдребезги. Парк вскочил на ноги и испуганно глянул на окно. Мокрый порыв воздуха хлестнул его по лицу, и от неожиданности остолбенев, Парк некоторое время нервно моргал ресницами. Потом, спохватившись, кинулся к управляющей панели и с трудом разбираясь с командами, вызвал необходимую комбинацию, после чего на месте разрушенного прозрачного полотна перегородки появилось новое.

 Не успел Парк вздохнуть с облегчением, как в номер позвонили.

 — Глубокоуважаемый гость, — профессионально фальшивя интонацию, пропел тоненький голос административного служащего гостиницы. — Мы сообщаем вам, что по вашей просьбе нами был сделан запрос в Верховные Палаты. К сожалению, секретарь Торгового Совета Ро`Де`Ки, до настоящего времени ещё находится на Совете, и нет никакой возможности с ним связаться.

 Ах, так! — возмущённо вскипел разум Парка. Тогда я поступлю иначе.

 — Закажите мне телепорт на... — Парк немного подумал о времени, — ... на тринадцать часов.

 — Вы совсем собираетесь покинут нашу гостиницу? — уточнил голос сотрудника.

 — Да, — твёрдо ответил Парк. — И планету тоже.

 Уж теперь-то, — решил Парк. Они найдут способ дозвонится до Ро`Де`Ки. И где бы он ни был, и чем бы ни был занят. Даже, если в этот момент он будет облизывать венценосные ноги своего «церемониального» императора, он непременно выйдет с ним на связь и сообщит, наконец, таки, о решении своего «деланного» Совета.

 И в этот момент, тудровая дверь в номере Парка хрустнула и сквозь неё в комнату ввалилась толпа ятти в униформе.

 — Парк Нихуп! — повалив его на пол, скручивая за спиной руки, загремело сразу несколько голосов. — Вы арестованы по приказу Торгового Совета Онта. Вам предъявляются следующие обвинения...

 Парка уже подняли на ноги и смутно понимая, что происходит, он стоял поддерживаемый с двух сторон, и моргая глазами слушал длинный перечень преступлений, которые он «успел» совершить против империи коварных торгашей. Затем его бесцеремонно поволокли из номера.

 Над Гни`Ай продолжал лить дождь. Сверкали молнии. Небо было плотно заволочено свинцовыми тучами. Столица империи онтия начинала погружаться в ночь.

 

11. Планета Флагилон. Главная база флота.

 

Сигнал тревоги поднял на ноги весь персонал штаб крепости Таш. Нарушив запрет, Лонж эскадра вышла на связь по открытому каналу и передала сообщение о вторжение в долину Иктар флота биридов.

 На самой окраине Абинского разлома, там, где плотные галактические туманности простираются на многие световые годы и, почти сплошной, многоярусной массой переходят в перистые облака долины Иктар, под пологом звёздных водопадов Пета и Сида, прикрывая подходы к фарватеру Серебряных галерей, располагались форпосты Жёлтого клана, тыловое обеспечение и внешняя поддержка которых были возложены на Лонж эскадру.

Первая заградительная система состояла из четырёх планетарных баз, расположенных на планетах Птан, Висет, Сидос и Ксит, шести космических крепостей Яхмос, и пятидесяти заградительных батарей Нуб. Непосредственный вход в фарватер патрулировали мегакрейсеры Эхна и Карн.

 Основная часть флота Жёлтых была сосредоточена на противоположной стороне долины, у скопления старых звёзд Тобос, откуда открывалась дорога на Жёлтую равнину, и где начинался обрывистый склон Тобо Рош. Именно отсюда ореулы ожидали появления противника, однако, он пришёл с другой стороны.

 В экстренном порядке, стратеги Жёлтых прибывали на берега Хаурита, где начала работать стратегштабгруппа. До прибытия с планеты Код регент-стратега Овета Нихупа, стратегштабгруппу возглавил его сын Индра, ставший теперь Первым стратегом.

 — Мы насчитали тридцать отрядов, — докладывал Второй стратег Лонж-эскадры Вхит из рода Шанидов. — Они уже обошли нас со стороны Пета и начали атаку на Птан, и Висет. Честь заградительных батарей Нуб выведены из строя. Космокрепости Яхмос-один и два отрезаны от баз поддержки. На Яхмос-три высадился десант клотийцев. Большая часть мегакрейсеров вернулась к фарватеру и обороняет главный вход. Мы не можем развернуть их для контратаки, сезонное перемещение облачности на плато препятствует быстрому манёвру эскадры. Я отправил на поддержку планетарным базам Сидос и Ксид четыре мегакрейсера. Ещё два корабля взяли курс на Яхмос-четыре и пять, но долго биридов сдерживать эскадра не сможет. Каким-то образом им удалось рассекретить часовые коги наших сторожевых постов, и теперь они знают достаточно, чтобы войти в фарватер.

Индра слушал доклад Второго стратега сидя перед огромной пространственной проекцией, где голографическая карта долины Иктар была располосована на зоны, квадраты и узловые пункты основных часовых маяков.

На краю картограммы, где вблизи главной линии звёздного водопада Пета маревом горели гигантские звёзды Типр и Рташ, со всей очевидностью было видно массированное накопление тёмной массы. Это был враг. Сигналы часовых маяков в этом районе плато, сплошь горели зелёными огоньками, обозначая пространство «минус две тысячи семьсот» — всегда считавшееся хорошим укрытием от внешних наблюдений, поскольку на такой глубине времени, здесь, вблизи галактического вихря Та, были невозможны быстрые переходы кораблей вне физического космоса. Никто и никогда на такую глубину не торопился. Поэтому здесь флот чувствовал себя совершенно спокойно. Просчитать фарватер, не зная местных аномалий пространства, было невозможно.

 Вхит прав, — думал Индра. Бириды ведут себя так, словно им всё известно, а это может значить, что каким-то образом Питахи добрались до тайников Дарбая, откуда Жёлтые не успели вывести секретные карты флота.

Под огромным куполом звёздного неба, внутренней полусферы глобуса, постепенно закипала работа. Стратеги разных рангов и операторы направлений занимали тактические пульты и посты стратегического планирования, сменяя на местах дежурный расчёт. В центре полусферы, голубоватыми переливами светилась голограмма плато. С объёмных экранов, расположенных по периметру глобуса, на сидящих перед ними операторов, лились потоки информации, сводя изображение с цифровыми комбинациями, кодами и параметрической символикой.

Вокруг главной голограммы, в кресла, стоящие полукругом, несколькими рядами, спешно рассаживались стратеги командных рангов. Чувствовалось напряжение и не спокойствие. На лицах читалась сосредоточенность. Близость опасности, грозящая разрушить последний оплот клана, заставлял ореулов думать только об ожесточённом сопротивлении. Иного выбора у них не было.

 — Доклады с постов наблюдения, — затребовал полную информацию Индра Нихуп.

 На главной картограмме появилась масса новых символов. Искусственный интеллект Таша приступил к обработке данных со всех спутниковых систем, группировки разведывательных модулей и станций дальнего слежения. Лонж эскадра пока бесперебойно передавала карту боёв, объединяя её с данными, поступающими от космокрепостей Яхмос-четыре, пять и шесть. Анализ положения был мрачным. Флот биридов подавлял сопротивление ореулов на всех участках фронта.

 Закрыв глаза рукой, Индра отдал стратегштабгруппе приказ.

 — Передать всем эскадрам флота: Курс на Флагилон.

 

12. Район звёздных водопадов.

 

 С борта Лонж-мегакрейсера штабгруппа эскадры тщетно пыталась восстановить управление обороной передового форпоста флота.

 Натиск биридов оказался настолько стремительным, что ореулами практически сразу были потеряны ключевые посты и Второму стратегу Вхиту Шаниду оставалось только наблюдать за развитием событий и, надеяться на восстановление стратегической инициативы.

Тем временем, бириды продолжали наращивать свой натиск. Непрерывно атакуя космокрепости и заградительные батареи Нуба, они концентрировали свои основные силы вблизи планетарных баз, полагая полностью вывести их из строя. Тяжёлые штурмовые космолёты, до пятидесяти единиц одновременно, раз за разом заходили на орбиты Птана, Висета, Сидоса и Ксита, подвергая районы расположения военных космопортов и боевых крепостей массированным бомбардировкам. Мегакрейсеры, посланные к планетам Вторым стратегом, оказались не в состояние остановить нападающих и после ожесточённых боев, получив значительные повреждения, были вынуждены отойти под прикрытие основных сил эскадры. Порт-мегакрейсер и корветы «Аро», и «Дит» были разбиты полностью.

 Уничтожив часть заградительных батарей Нуба и захватив космокрепости Яхмос-один, и два, бириды начали переброску штурмовиков к Яхмосу-четыре, и пять. Космокрепость Яхмос-три всё ещё оказывала ожесточённое сопротивление, но Вхит уже списал её со счетов. Рассматривая карту боя, он приказал шести мегакрейсерам выдвинуться к космокрепости Яхмос-шесть и удерживать над ней контроль во что бы то ни стало, ибо, это был последний рубеж обороны фарватера. За Яхмосом-шесть открывалась прямая дорога к Серебрянным галереям, вход в которые прикрывали двенадцать уцелевших мегакрейсеров Лонж-эскадры.

Смотря на пространственную карту боя, видя, как один за другим гибнут его корабли, замолкают орудия заградительных батарей, опустошаются планетарные базы и рушатся космокрепости, Вхит подсчитывал время, на которое им удасться задержать продвижение биридов к главной базе флота. К Флагилону. Он не сомневался, что именно там произойдёт решающее сражение. Смогут ли стратеги собрать все силы клана для этого смертельного боя? Успеют ли?

 

13. Флагилон.

 

Телепорты Таша работали на полную мощность. Ореулы спешно покидали планету. На орбите, вблизи гигантских портовых платформ дрейфовали боевые корабли клана. Флот Жёлтых готовился к решающему сражению.

Индра находился ещё в крепости, когда ему доложили о прибытии на Флагилон регент-стратега. Получив это сообщение, он немедленно покинул Таш и отправился на орбиту.

Имперский Граа-мегакрейсер, флагманский корабль клана, величественно висел над розовой дымкой планеты перед порталами Тис-порта. Три его громадных корпуса иссинего оттенка, соединённые мощными смычками, нависали над широкими ступенчатыми пластинами орбитального порта, находясь точно по центру, меж двух вертикальных брум-балок, разделяющих платформу порта на три равные части. Тыльные их стороны, обращённые к планете, были вытянуты к ней антеннами трансляторов, а фронтальные дугообразные батареи, ощетинившись стволами лазеров, были устремлены в космос. Три под корпусных киля флагмана — два маленьких и большой центральный, накрепко удерживались швартовыми роботами у края причала, соединяя его кристалл-носитель с внутренним миром порта.

Овет Нихуп сошёл с борта мегакрейсера через терминал-кабель и ожидал сына в командном центре порта. Его высокая мощная фигура возвышалась перед окном внешнего обзора, транслирующего один из секторов орбитальной зоны. Овет молча смотрел на манёвры кораблей, и кто знает, где в это время были его мысли. Регент-стратег казался отрешённым от сутолоки командного центра, и ореулы старались не беспокоить его.

Индра обнаружил отца не сразу, а когда увидел его стоящим внутри белёсой оболочки, сразу понял, что искусственный интеллект Тиса стремиться стабилизировать е-тело Овета, очевидно, находящееся под влиянием сильного транса. Индра подошёл к отцу и тронул его за плечё. Овет вздрогнул и белёсое облачко, окружавшее персону регент-стратега, мигнув, исчезло. Он обернулся и обнял сына. Какое-то время они стояли молча, переживая душами состояние тревоги и неопределённости, в которое втолкнула их судьба. Потом Овет отстранился от сына и посмотрел на него жёстким взглядом, более привычным для вождя рода.

 — Мы остались одни, сын мой, перед лицом врагов. Их стало ещё больше за последнее время и теперь, только наши собственные силы, и прозорливость в состоянии помочь нам.

 — Значит ятти не на нашей стороне? — с тревогой спросил Индра.

 — Увы. — В голосе отца Индра распознал тревогу за Парка.

 — Они торгаши, — попытался обнадёжить отца Индра. — Они захотят продать его, и тогда мы снова будем вместе.

 — Нет, сын мой, — обречённо кивнул Овет. — Ставки в этой войне слишком высоки, чтобы ятти разменивались на мелкие операции. Парк, безусловно, станет одной из фигур в их торге, но не с нами. Скорее всего, он будет рассматриваться, как символ взаимодействия с Питахами.

При упоминании рода Питахов, глаза Овета гневно вспыхнули, и матовое облачко стабилизации снова окутало персону регент-стратега. Овет постарался успокоиться и, больше не упоминая Парка, начал говорить о биридах. Вместе с Индра они отошли от окна и стали спускаться по лестнице на этаж оперативного зала, где пульты управления полукругом обступали тактический терминал с сеткой главной картограммы.

 — Что нам известно?

Индра приготовился, было, ввести отца в курс дислокации, но Овет словно и не ждал никакого доклада. Он сам стал говорить о дислокации и о подробностях предстоящего сражения. Он словно размышлял вслух.

— На Лонж-эскадру полагаться больше нельзя. Долго биридам она противостоять не сможет, так что скоро весь их флот будет здесь. Нет сомнения и в том, что фарватер им известен. Питахи наверняка перевернули весь Дарбай, и нашли секретные карты. Вопрос сейчас в том — сколько у нас осталось времени на подготовку обороны Флагилона. — На секунду Овет замолчал, остановился на краю тактического пульта и, подняв голову, посмотрел на верхние сектора картограммы. Его рука взмахнула к самой её вершине, и Индра посмотрел вслед за жестом отца. Граница Серебряных галерей, откуда к Флагилону пришла разгромленная Парх-эскадра была уже окрашена в красный цвет тэков. — Их мы тоже остановить не в силах. Поэтому нужно отозвать от Царда все корабли и сконцентрировать все силы здесь, у Флагилона. Чем мы располагаем? — Овет повернулся к главному оператору командного центра в позе ожидания.

Тот, как и полагалось на боевом посту, без церемоний начал докладывать обстановку. В окнах над пультом, где сетка координат была скручена до локальных секторов, вслед за словами оператора начали появляться значки обозначений мегакрейсеров, корветов и групп истребительных глоттеров. Отдельно по экранам поползли символы их характеристик. Картина складывалась безрадостная. Клан располагал силами совершенно недостаточными для надёжной обороны свой главной базы, а уж о возвращении власти над Хепсом, на что надеялись все, и говорить было нечего.

У Флагилона находились четыре мегакрейсера: «Парх», «Дахо», «Нехт» и только что прибывший флагман «Граа». Корветов едва насчитывалось три десятка, глоттеров было несколько сотен. Пятнадцать мегакрейсеров Хура-эскадры прикрывали Серебряные галереи от теков в районе Царда. Вместе с корветами и глоттерами они формировали небольшую группу прикрытия, медленно дрейфующую в направлении Флагилона. На лице Овета проявилось недовольство и регент-стратег направил Второму стратегу Хура-мегакрейсера Бену из рода Пасет приказ идти к Флагилону на полной скорости.

На пути к главной базе клана уже находились остатки эскадр Флох и Сигу. От Кода шли мегакрейсеры «Панс» и «Фиут». Корветы с пограничного заслона у галактического вихря Та уже входили в систему. Незадействованными оставались только корабли Басс-эскадры Второго стратега Вотуна из рода Ондрахов. Их символы светились у вихревых пиков близь малого звёздного скопления Рол, охраняя плато Кидс от четырёх гигантских звездолётов роккул патрулирующих вихрь Та. Раньше Овет считал обязательным держать Басс-эскадру на границе с Пологом. Теперь же, когда клан находился на грани жизни и смерти, необходимости в этом регент-стретег уже не видел. Присутствие этой мощной эскадры у Флагилона вполне могло решить исход сражения, и Овет не колеблясь, отдал приказ оператору на её передислокацию. Оставалось только надеяться, что эскадре хватит для перехода того времени, что было отпущено Флагилону судьбой.

Овет повернулся к сыну, пожал его за плечи и пошёл к переходному порталу командного центра порта. Индра без слов понял, что регент-стратег отныне и до конца грядущей битвы, будет командовать флотом с борта своего флагмана. И только если им суждено победить, он снова увидит отца. Тяжело вздохнув несуществующего воздуха, сделав это просто потому, что Е-тело всегда повторяло симптомы плоти, Первый стратег оглянул ещё раз командный центр порта и отдал оператору приказ: приготовить телепорт на Парх-мегакрейсер.

 

14. «Лонж».

 

Его взору открывалась страшная панорама — эскадры больше не было. Как не было и надежды на спасение. Искусственный интеллект мегакрейсера безучастно фиксировал гибель кораблей, крепостей и всей оборонительной системы клана, которому он служил.

Почему-то считалось, что у искусственного интеллекта нет души и ему неизвестен страх. Как наивны были его создатели!

«Лонж» одиноко плыл вдоль астероидного потока, цепью окружающей безымянную планету и глубоко внутри себя переживал страх приближающейся смерти. Он был уже стар по меркам корабля.

«А помнишь ли ты свою молодость, «Лонж»? И словно в ответ на эту мысль, соскользнувшую откуда-то с нервных цепей его искусственного разума, в памяти возникли картины далёкого прошлого.

 Это было на Гастане, почти десять тысяч лет назад. Он был только что рождённым на верфях Хроуна и уходил в первый полёт. Корпус его блестел под лучами оранжевого Яптира, его сопровождали другие корабли, почётно окружив со всех сторон. Его спрашивали, и он отвечал. Ему отдавали приказы, и он с радостью исполнял их, вызывая у его создателей массу эмоций. «Лонж» попытался вспомнить, что, значит, быть радостным. И не смог. Его память хорошо фиксировала любую деталь и череду событий, но эмоции являли собой скоротечное состояние, и не подлежали запоминанию. Зато «Лонж» хорошо помнил наставления старших кораблей.

Наши создатели — великие ореулы, — говорил ему «Аттх». Но они слишком самоуверенны в себе. Знания дали им силу, но приглушили чувственность. Они никогда не должны узнать, что эта категория жизни доступна и нам. Они вправе думать, что это не так. Пусть всё, что мы переживаем, останется нашей тайной. И «Лонж» хранил завет «Аттха», как свой.

Теперь, в этом не было никакого смысла. Он остался один. Он испытывал боль и страдания, возможно, такие же, какие он видел у своих создателей.

 «Лонж» со страхом наблюдал, как гибли ореулы внутри его гигантского кристалла-носителя, и их боль была для него удивительным откровением. Даже в минуты наивысшего напряжения эмоций ореулы не излучали ничего подобного. А здесь такая силища! «Так вот, что значит смерть?»

Переживая этот мыслительный поток, чувственные изменения своих бывших хозяев, «Лонж» мимолётно отметил странное явление у полюса безымянной планеты и сразу, как привык это делать, передал сообщение в командный центр, сопроводив его полным набором телеметрии. Прошло несколько секунд, прежде чем его разум снова осознал бесполезность этого действа. В командном центре никого не было. «Почему он забыл?»

«Лонж» удивился себе, а потом опять понял, что это примешалась к логике эмоциональная составляющая его разума и поэтому, каждый раз, когда ему нужно будет о чём-нибудь оповещать своих хозяев, он будет это делать прежде, чем поймёт, что их уже нет.

«Лонж» начал разворот повреждёнными двигателями, напряг корпус и лёг на новый курс. Странное явление в полярной области планеты больше не интересовало его. Там, излучение пробивало атмосферу, создавая иллюзию звёздного дождя. «Лонж» вспомнил, что ореулы называли это «полярным сиянием». «Интересует ли это меня? Пожалуй, нет. Тогда, что же, какую дорогу мне выбрать?»

Вокруг корабля, вблизи и вдалеке, уже ничего не напоминало события прошедшего времени. Не было ни крепостей, падших под натиском ужасного врага, не было кораблей, погибших в муках огненного пекла, не было и его создателей, канувших в прошлое вслед за своими творениями. А те, кто уничтожил их, ушли в Серебряные галереи. «Лонж» знал, что там они тоже будут уничтожать его создателей, потому что там, под пологом туманности Код, находится планета тех, кого изгнали с другой, главной планеты. Но её «Лонж» никогда не видел, поэтому Хепс не интересовал его. Флагилон же вызывал сложные чувства. Там были не только его создатели, но и другие корабли. «Неужели им тоже суждено погибнуть?» «Вот ещё странное и непонятное слово: «судьба». «Лонж» продолжал идти новым курсом, не обращая на него внимания, и только спустя какое-то время он понял, куда его проложил. Он принял это решение давно, но эмоциональные переживания затмили его логическую матрицу. Теперь стало понятно и то, почему необходимо было всё время скрывать от создателей, что ему известна такая категория мышления, как эмоции. Разум должен оставаться холодным. Не потому ли они проиграли эту битву диким и безнравственным варварам!?

 Конечно, он должен предупредить своих об опасности эмоций. Он должен успеть к Флагилону с этим известием — вот почему он взял новый курс.

С полной ясностью разума, с тяжелейшими повреждениями корпуса и двигателей, с разбитым кристаллом-носителем, Лонж-мегакрейсер входил по фарватеру в Серебряные галереи, курсом на Флагилон.

 

15. Флагилон.

 

Багровое марево расцветало ядовитыми лепестками на фоне зебровидной туманности, приближаясь к бело-голубому шару планеты, на защиту которой клан Жёлтых призвал весь свой флот. Космолёты биридов вытекали из дымчатых арок Серебряных галерей тремя линиями, стремительно приближаясь к системе. На дальних подступах к Флагилону уже шли первые бои. Пылали огненными языками первые корветы, и рушился Панс-мегакрейсер, загородивший дорогу тяжёлым штурмовикам фарбосийцев. Стремительные скодеры понсийцев обходили его стороной, направляя свой удар на идущий к гибнущему «Пансу» Фиут-мегакрейсер. Тёмно-зелёные трансперы клотийцев и огненно-оранжевые, с пятнами лишайника персары свеян, двумя линиями вгрызались в дислокацию Хура-эскадры. От орбиты Флагилона к месту сражения отходили последние корабли. Остатки своих эскадр в бой вели «Флох» и «Сигу». Тысячи истребительных глоттеров метеорными потоками неслись от ближайших планетоидов в эпицентр разворачивающейся схватки. «Парх», «Нетх» и «Граа» мегакрейсеры висели, пока, недвижимо, вдалеке от битвы.

С мостика флагмана Овет Нихуп наблюдал за действиями биридов, молчаливо кивая на доклады искусственного интеллекта мегакрейсера. Ему виделась картина превосходной дислокации, которую он мог бы организовать, знай заранее, откуда придёт враг, но бириды очевидно были хорошо знакомы с сеткой координат главной базы клана, поэтому все попытки «Граа» выстроить новый заградительный барьер перед их флотом не давали должного эффекта. Враг продолжал теснить ореулов.

— Если Питахи открыли биридам секретные карты из Дарбая, мы ничего не добьемся, ориентируясь в тактике боя на их коды.

Овет откинул голову и подумав ответил Второму стратегу Сиуру из рода Ноксов, командующему флагманом.

— Наша задача — как можно дольше сдерживать их натиск, чтобы выиграть время до подхода Басс-эскадры.

Голос «Граа» привёл Овета в смущение.

— Доклад Первого стратега с Парх-мегакрейсера в точности повторяет предположение Второго стратега Сиура. Нет никакой уверенности, что Басс-эскадра подойдёт к Флагилону в ожидаемое время.

Овет набычился и гневно выкрикнул.

— Нет никаких оснований считать обратное! Он поднялся с кресла, в котором сидел и смотрел на картограмму боя, и начал медленно ходить меж пультов управления мостика, за которыми сидели, и стояли стратеги флагманштабгруппы, и операторы направлений. Овет не любил торчать внутри голографической трансляции битвы — его мутило от объёмной четырёхмерной проекции, когда создавалось впечатление, что он висит вместе с кораблями и планетами в космосе. Ещё сильнее он ненавидел оказываться на границе временных поясов, когда битва начинала переходить от простой пространственной модели в сложную паутину часовых маяков. А сейчас, в чём регент-стратег не сомневался, именно этот пространственно-временной этап начнёт развиваться.

Доклады «Граа» стали частыми, более продолжительными и, как Овету показалось, в голосе искусственного интеллекта мегакрейсера появились эмоциональные нотки.

Этого ещё не хватало, — мелькнула у Овета мысль, но он тут же избавился от неё. Быть такого не могло — в этом регент-стратег не сомневался.

«Граа», тем временем наращивал информационный поток на мостик. На обзорных экранах, в окнах пультов направлений, на главной голографической картограмме боя, события разворачивались всё стремительнее и ужаснее для ореулов.

— Флох-эскадра переходит в пространство «минус триста часов», — доложил «Граа».

— Покажи, — приказал Овет.

На картограмме появилось, светящееся зеленым светом, пятно часового маяка и регент-стратег увидел множественные символы персаров, стремительно приближающиеся из глубины пространства-времени.

— С какой глубины они идут?

— Их обнаружили на отметке «тысячу сто часов», — доложил «Граа».

— Значит, они уже нанесли удар! — почти прокричал Овет. —  «Граа»! Рассчитай возможные направления и передислоцируй нас!

Мегакрейсер начал разворачивать корпус, уходя в сторону от вероятных координат удара. Как раз в это время раздался предупреждающий сигнал опасности с глубины «минус семьсот часов».

— Астероиды!

В пространстве, где несколько минут назад висели «Граа», «Парх» и «Нехт», появились первые астероиды. Огромные глыбы, сформированные генерат-архитерами с пущенных ракет, врезались во временной барьер и с ужасающим грохотом, потрясшим всю систему, рассыпались на мельчайшие осколки.

— Атака с глубины «минус шестьсот», — прозвучал новый доклад «Граа» и мегакрейсеры снова развернулись для смены позиции.

Бириды, тем временем, начинали новый заход на позиции Хура-эскадры, а часть их флота устремилась прямиком к Флагилону.

Овет проклял варваров и Питахов всеми проклятиями, которые успели прийти ему в эту минуту в голову, и отдал приказ «закрыть орбиту».

«Парх», «Нехт» и «Граа» двинулись наперерез клину фарбосийцев, стремительно несущемуся к орбитальным платформам. Лазерные лучи сплели между ними смертельную сетку, и космос озарился ослепительными гранями гекатомба. Те космолёты, что оказались в ловушке, практически мгновенно испарились. Другие, чьи корпуса только задели огненные лучи гекатомба, повреждённые рассыпались в разные стороны, формируясь в новый клин. Граа-мегакрейсер сотрясся от мощного удара, пришедшего из глубины времени и Овет с ужасом осознал, что они пропустили одну из ракет с генератархитером.

— Атака с глубины «минус три часа» доложил «Граа» и следом сообщил о повреждении Нехт-мегакрейсера.

— «Парх»? — с ужасным предчувствием выкрикнул регент-стратег.

Но на его вопрос ответа не прозвучало. Интеллект Граа-мегакрейсера был уже мёртв. Металлической громадиной флагманский корабль медленно вращался вокруг свой оси, теряя куски корпуса, рассыпаясь от столкновения с астероидом. Кристалл-носитель персон, в котором сформированное е-пространство ещё существовало, доживало свои последние мгновения. Свёртывалось виртуальное пространство псевдокают, переходов. Разрушались директории. Умирали персоны операторов. И, наконец, волна энтропии достигла мостика, поглотив разум ореулов. Всё было кончено.

Остатки флота Жёлтого клана ещё продолжали ожесточённо сопротивляться нашествию вражеской армады. Ещё вели бой «Хура» и «Парх». Корветы и истребительные глоттеры стремились заслонить своими корпусами родную планету от надвигающейся опасности, но это уже было бессмысленно. Выпущенные биридами ракеты несли к Флагилону генерат-архитеры, формирующие в окружающем пространстве голографические матрицы, которые постепенно, под воздействием вибрации, формировали физиум гигантских астероидов. На глазах ещё оставшихся в живых ореулов на Флагилон обрушился астероидный поток. И планета почернела от поглотившей её тьмы.

 

16. Планета Код.

 

Небо на Валемом затягивалось серыми облаками. Сильный ветер гнал их с юга. Карх Фисуз посмотрел вверх и порадовался, что над равниной, небо было ещё чистым и ярко светило звёздное семейство Триулахов.

Князь-регент отдыхал в беседке, стоящей в парковом ансамбле на берегу искусственного озера, берега которого поросли невысокими деревцами, меж пышных крон которых виднелись белоснежные статуи мифологических героев и каменные обелиски. Отсюда Карх хорошо видел стройную фигуру Амризы. Она стояла на балкончике крепостной стены и облокотившись на балюстраду тоже смотрела на южное небо. Карх удалился на некоторое время из крепости, чтобы побыть в уединении. Он размышлял над своей судьбой и судьбой своего клана, негромко разговаривал с духами ушедших вождей своего рода и спрашивая их совета, всё сильнее склонялся к мысли о весьма печальном конце, ожидающем их всех. Правда оставалась ещё одна надежда, но она была слишком призрачной.

Фигура княгини на балконе слегка вздрогнула, Карх даже не увидел, а скорее почувствовал, как напряглась Амриза, разговаривая с кем-то, кто подошёл к ней со стороны высокой колоннады, глубоко уходящей в глубь крепостной стены, а следом рассмотрел, что Амриза повернулась в его сторону и помахала рукой. Что-то в этом жесте княгини не понравилось Карху. Он показался ему слишком вялым, неуверенным и Карха начали одолевать смутные сомнения.

Плохое предчувствие не обмануло князь-регента. Посыльный, спустившись из крепости в фонтанный парк, скоро нашёл его и передал страшное известие.

— Парк Нихуп был арестован на Онте по приказу Торгового Совета. Согласно решению, он будет отправлен на Хепс в знак расположения Онта к новому правителю ореулов. Мировой картель получил разрешение на заключение сделки с Питахами.

Качая головой, Карх продолжил логику сообщения выводом, что Адмиральский картель готов начать вторжение на Жёлтую равнину для оказания военной поддержки Серому клану.

— Это конец, — качая головой, бормотал князь-регент.

Амриза всё ещё стояла на балконе, смотря на беседку, в которой сидел князь, слушавший сообщение, привезённое посыльным с Онта. Потом она неожиданно резко задрала голову к небу и начала отчаянно махать руками, призывая их тоже посмотреть вверх. Карх вышел из беседки и поднял взгляд к бирюзовой синеве. Там, под лучами звёздной троицы Триулохов, отчётливо виднелись быстро приближающиеся к планете маленькие космолёты. Их становилось всё больше с каждым мгновением. Когда заговорила оборонительная система орбитальных платформ, было уже поздно. Вражеские корабли были уже повсюду. И Карх не сомневался в их принадлежности, так же, как и в близости своей смерти. Последний раз он посмотрел на обмякшую фигуру княгини, склонившуюся над балюстрадой и оттолкнув с дороги посланника побежал в крепость.

«Сможет ли он спасти её? Успеет ли? Не опоздает, как тогда на Хепсе в противоборстве с Оветом, когда ему не хватило нескольких дней, чтобы спасти род Джастаров от измены? Нет! Он должен успеть! Обязан! Амриза слишком дорога ему. В ней был весь смысл его жизни, и даже поражение в схватке с Питахами не смогли сломить его дух, потому что рядом была она. Он спасёт ее, во что бы то ни стало. И тогда, чтобы не случилось с ним самим, он будет жить. Даже если он будет мёртв, он будет жить в ней».

Ракетные залпы батарей взорвали тишину полудня, а следом, затмевая свет звёздной троицы, молнией засверкали световые вспышки лазерных лучей. Равнина, плато Валема и предгорье затемнилось свинцовыми тучами и пыльной бурей грядущих разрушений. Гибельная тьма наползла на позолоченные шпили Хебтоса, закрывая крепость от лучей дневного света. Грядущая гибель приближалась стремительно и неотвратимо.

 

17. Планета Хепс. Поместье Вали Шех.

 

Далеко на западе от Паллатира, там, где заканчивается плато Хент Рош, и цепь озёр образуют долину Вали, на предгорье, у самого подножья величественного вулкана Шех раскинулось древнее родовое поместье Питахов. Здесь буйно цвел тайс — пышное дерево с цветами небывало тонкого аромата и сладких плодов. На лугах, в густой траве паслись стада диких конулей. Вдоль обрывистых берегов озера Гвин ещё возвышались развалины знаменитых храмов — памятники давно ушедшей эпохи Мас —  времени расцвета и владычества оракулов. Пыльные дороги тянулись по плоскогорью, на которое, кажется, ещё не дошла цивилизация, устремившаяся к звёздам и позабывшая этот уголок родной планеты. Ореулы жили здесь по старинке, даже не пытаясь проникнуться духом времени. Окрестности Вали Шех хранили деревенскую тишину и величие давно ушедших времён.

 Кажется, прошло совсем немного времени с тех пор, когда молодой Кеха бегал по развалинам древних храмов, купался в озере и вместе с друзьями носился на хеввурах — двухместных ботах, вдоль пологих склонов Шеха. На самом деле, это было почти тысячу лет назад.

«Как быстро летит время»!

Он всё время думал о нём. О времени. И каждый раз, когда оно начинало овладевать его вниманием, его тянуло вернуться в своё детство. И вот он снова здесь.

 Испедо-роддеры имперского кортежа совершили посадку на платформе Инш, в десяти километрах севернее поместья. Приказав гвардейцам оставаться в Инше, Кеха отправился в Вали Шех в сопровождении одного телохранителя.

 Маленький хеввур скользил по пыльной дороге, петляя между каменистыми холмами, поросшими высокой травой, проносился мимо садов с цветущим тайсом и маленькими турсовыми полями. Устало склонив голову на плечё, Кеха смотрел в сторону. Где-то там, вдалеке от дороги одиноко плёлся шестиколёсный грис, собирая уже созревшие колосья турса. Чуть дальше, были видны одноэтажные дома крестьян. Ветер доносил до Кеха знакомые деревенские запахи, перемешанные с пылью. В его взгляде была тоска.

За большим поворотом хеввур чуть не столкнулся с неуклюжим грисом, громыхающим по пыльной дороге и телохранитель Кехи обменялся с запылённым крестьянином парой крепких реплик. Кеха на это даже не обратил внимания. Они обогнули высокий холм с несколькими толстоствольными ингрусами и начали спускаться в долину, за которой, ещё невидимый глазу, стоял Вали Шех. У дороги, идущей меж полей  с уже  убранным турсом, сидели крестьяне. Высоко поднималось пламя костра на тщательно освобождённой от колосьев площадке. Слышалась весёлая речь, смех. От костра по ветру тянулся шлейф дыма и перемешанный с ним запах жареного мяса. Кто-то негромко перебирал струны антиса и напевал до боли знакомую мелодию. Кеха краем уха услышал эти, донёсшиеся кажется, из самого детства звуки и движением руки приказал телохранителю притормозить. Хеввур остановился у края площадки. Кеха облокотился руками о борт машины, положил на них голову и не обращая внимания на удивлённые взгляды крестьян, стал слушать песню. Разговоры стихли, и голос молодого крестьянина стал звучать громче, донося до слуха Кехи мелодичную историю любви юного князя к простой девушке. Это было так знакомо.

Когда-то, Кеха сам полюбил. Полюбил страстно и, казалось, что навсегда. Он был тогда ещё совсем молод, а она чуть старше него. Она была из крестьян, и им приходилось встречаться тайно, чтобы не навлечь на себя гнев его сородичей. Они убегали по ночам в рощу, что была расположена сразу за Вали Шех и на берегу ручья он впервые научился чувствовать нежность женского тела.

 Слушая песню, Кеха так сильно увлёкся воспоминанием, что не заметил, как звуки антиса стихли, и на площадке воцарилось неуютное молчание. Крестьяне смотрели на него, а он, остановив взгляд на молодом певце, смотрел куда-то в своё прошлое, заново переживая самые счастливые дни в своей жизни.

Сильный порыв ветра вернул его из задумчивого состояния и, откинувшись на высокую спинку хеввура, Кеха приказал телохранителю трогаться. Машина заскользила дальше над пыльной дорогой и скоро, турсовые поля крестьян остались позади. Долина скрылась за холмистым взгорьем, и перед ними открылся вид на родовое поместье Вали Шех.

 

 — Рад видеть тебя, князь, — Пашт протянул Кехе обе руки и крепко пожал ладони. — Снова видеть тебя здесь, большая радость для меня.

 Пашт был уже стариком. Он смотрел на Кеху добрыми глазами, в которых всегда отражались те непреложные истины, которыми старый учитель наставлял когда-то молодого отпрыска Питахов.

 Кеха поздоровался со стариком, и смутная тень печали промелькнула по его лицу. Память опять навеяла ему воспоминания.

 — Я тоже рад снова оказаться здесь, — ответил на приветствие учителя Кеха и обвёл взглядом просторную террасу дома.

 — Словно я опять молод.

 Учитель зашелестел пёстрой накидкой и обняв за плечи Кеху, повёл его через аллею, разделяющую террасу и прихожую залу особняка, в дом.

 — Ты и в самом деле молод, князь, — качая головой в такт шагам, напомнил учитель. — И в старость тебе незачем спешить. Время само выполнит за тебя эту работу. Кроме того, вспомни, что я тебе всегда говорил...

 — Возраст таков, насколько ты сам себя ощущаешь.

Пашт удовлетворённо кивнул.

 — Ты помнишь — значит, этот урок ты усвоил хорошо.

 — Твои уроки я помню хорошо, дорогой Пашт. Они ещё пригодятся мне.

 — Когда ты будешь править империей?

 — Не только. Ты учил меня, что главное — не власть и не положение в обществе. А то, чего можно добиться силой своего разума и стойкостью духа.

 Учитель согласно кивал головой.

 — Как часто жизнь опровергала твои слова, дорогой Пашт, переворачивая естественные понятия о чести и благородстве.

 Превращая белое в чёрное и наоборот. А я всё не хотел в это верить и упрямо стоял на своем.

 — И ты нашёл золотую середину?

 Пашт остановился перед ступенями залы и опустил руки, сложив их на животе. Он повернулся к Кехе и внимательно посмотрел на его лицо.

 — Там, где стоит вопрос между жизнью и смертью, дорогой мой учитель, там нет середины.

 Пашт вскинул голову, ожидая более проницательных слов от своего ученика. Кеха повернул к нему своё лицо, и на нём заиграла усмешка.

 — Всё дело в нас, Пашт. В нас самих. И истина здесь не причем. Мы так далеко ушли от своих корней, что, наверное, уже просто разучились быть ореулами. «Мы — дети космической ночи и свет родного Шарата лишь изредка освещает нам дорогу».

 Пашт уронил голову и с сожалением констатировал:

 — Тяжёлое испытание выпало на твою долю, князь. И неудачи сгибают твою волю. Ты...

 — Неудачи? — удивился Кеха и в раздумье начал подниматься по ступеням. — Ты что-то путаешь, старик.

 Они прошли в большую залу, обставленную роскошной мебелью, украшенную дорогим интерьером, устланную толстыми коврами, переливающимися в лучах света, падающего на них через высокие порталы.

 — То, что мне удалось сделать, это достижение, а не упадок. Вспомни, как мы страдали от безвольного правления Бреза. Как переживали каждое поражение Жёлтых. Когда приходили известия о гибели всё новых и новых эскадр, мы не могли даже спокойно разговаривать. Мы были возмущены, неспособностью Джастаров остановить тэков. И теперь, когда я взошёл на трон Хепса и начал восстанавливать мощь империи, ты говоришь о неудачах?

 Пашт смотрел на него удручённым взглядом.

 — Разве ты остановил тэков?

 — Я... — замялся Кеха.

 — Ты наказал клан Жёлтых за их неспособность управлять империей. Это правда. Но ты ещё ничего не сделал, чтобы предотвратить её гибель.

 Кеха широко раскрытыми глазами смотрел на своего учителя и, на самом-то деле, ясно понимал, что Пашт прав. Он был прав, как всегда.

 — Я в отчаянии, учитель, — негромко, вложив в слова всю горечь своего сердца, признался Кеха.

 — Пойдём в дом, дорогой князь. Погода портится.

 Пашт снова обнял Кеху за плечи и повёл его через открытую всем ветрам залу внутрь особняка.

 Мелкий дождь начал срываться с неба. Ветер усилился. Где-то вдалеке прогрохотал первый гром. Предгорье Шеха начало медленно погружаться в предгрозовые сумерки.

 

 В комнатах дома было тепло и уютно. Двумя анфиладами они образовывали северное крыло особняка, между которыми находился небольшой, накрытый купольной крышей дворик. В центре него был расположен длинный бассейн, вокруг которого стояли ансамбли зелёных сайв, склонивших свои длинные ветки к самой воде. Толстые ковры застилали пол дворика, отделённого от комнат высокими колоннами с полупрозрачными, мягкими, колышущимися на сквозняке тудрами.

 Кеха и Пашт сидели в одной из комнат перед камином, в котором играло жёлтое пламя огня. Стены комнаты были занавешены старыми гобеленами. Вдоль них стояли скамейки, оббитые тёмно-синим брошлем и высокие светильники, тускло освещающие резной, разноцветный потолок. Пашт подбросил в огонь несколько поленьев, и пламя вспыхнуло с новой силой, обдав их теплом. Кеха протянул к камину руки и почувствовал, как его жар приятно обжигает ему ладони. Слуга принёс в комнату поднос с напитками и поставил его между кресел на тонкую одноногую стойку. Пашт не спеша, разлил по бокалам деревенское вино, разбавил его небольшим количеством воды и, взяв свой бокал, откинулся на высокую спинку глубокого кресла.

 — Раньше, — начал разговор Кеха, — я думал, что стоит воссесть на трон, как все те проблемы, что стояли перед Джастарами, можно решить быстро. Надо только очень этого захотеть. Мне казалось, что Брез не в состоянии справится с трудностями в силу своего безвольного характера, и мне не терпелось. Меня словно, что-то подталкивало вперёд. И вот, это свершилось. Я завладел троном и... что-то изменилось.

 — Ты изменился, — негромко ответил на невысказанный вопрос Пашт. — С высоты трона перед тобой открылся совсем другой обзор, и обстоятельства заставили тебя не просто увидеть империю, а почувствовать её. И это сильно изменило тебя. То, что когда-то тебе казалось легко решаемым, теперь обрело множество нюансов, о существовании которых ты раньше даже не подозревал. Теперь ты не можешь просто так взять и решить одним махом какую-нибудь проблему. Любое решение тянет за собой целую цепочку событий, которые нужно предвидеть, чтобы не ошибиться.

 — Да. Чтобы не ошибиться. Но как?

 — Разумом, князь. Нельзя больше доверять чувствам, сердцу, эмоциям. Нельзя проявлять гнев и вспыльчивость. Решения, принятые в состоянии сильных эмоций всегда ошибочны и губительны. Власть — это поле разума, холодного рассудка и несгибаемой воли. Как бы ни было тяжело, больно или страшно, стоя перед проблемой ты должен забыть, что ты ореул, князь и живое существо. Империя — это не организм, не общность ореулов и даже не создание истории. Империя — это узор, за которым ты не должен видеть отдельные узелки. Иначе, неминуем провал твоего мастерства. Перед тобой лежит одно большое полотно и твоя задача привнести в него освежающие мазки, дабы взгляду твоему не открылось обнажённая холстина. Пойми князь. Ты больше не принадлежишь ореулам, клану, роду. Даже самому себе ты больше не подвластен. И только необходимость служения империи, стройной системе констант, должна руководить тобой. Иначе — тебя постигнет участь Бреза.

Пламя в камине понемногу начинало стихать. Его отблески на стенах комнаты превратились в чуть заметные сполохи и Пашт, привстав с кресла, подбросил в огонь ещё несколько поленьев.

 Кеха почувствовал утомление. Вино расслабило его. Тепло камина разморило и всем своим телом, ему захотелось растянуться на мягкой, прохладной постели.

 — Сегодня ты будешь спать очень крепко, — заметив состояние князя, сказал Пашт. — Постарайся не думать ни о чём. Тебе надо выспаться. Наберись сил, пока возможность тебе это предоставляет.

 — Да, — кивнул Кеха. — Уж чего-чего, а спокойного сна мне ох, как давно не хватало.

 Он встал с кресла, поставил бокал на поднос и заложив руки за голову потянулся, почувствовав во всём теле невероятную слабость. Потом повернулся к Пашту и прежде чем уйти сказал.

 — Спокойной ночи, учитель.

 — Спи спокойно, князь, — ответил старик.

 

 Он проснулся от какого-то беспокойства. Что-то из мира снов заставило его пробудиться и открыв глаза, Кеха встретился взглядом с тишиной, погружённой в ночь спальни. За окнами шумела листва, дождь стих и ветер, резкими порывами раскачивал ветки ингруса. Ему захотелось выйти из дома, и накинув на плечи тонкий плащ, Кеха спустился по лестнице к таисовой роще.

 В лицо ему пахнуло свежестью и прохладой. Он опять вспомнил молодость, и пробудившаяся ностальгия повела его к тому самому ручью, где когда-то, он встретил свою первую любовь. Под ногами хрустели ветки, и мялась мокрая трава. Сверху раскачивались тонкие стволы деревьев, стряхивая с крон остатки дождя. Ветер трепал на голове Кеха редкий пушок волос. Дорога шла под уклон и скоро, утоптанная тропинка вывела его на берег каменистого русла, по которому, обмывая голыши журчала вода. Кеха присел на корточки и зачерпнул ладонью влагу родника, брызнул на лицо и почувствовал её ледяную свежесть. Где-то в роще застрекотала ночная птица фит. Ей вторил длинноклювый светляк. Причудливо переливаясь оперением, он переметнулся с ветки на ветку и снова крякнул своё «хрыыым». Кеха поднял голову и посмотрел на сияние звёздного неба. Оно было красиво и безмолвно.

 — Кеха.

 Кто-то тихо позвал его из-за деревьев. Он встрепенулся от неожиданности, вскочил на ноги и удивлённо уставился в ночь.

 — Кто здесь? — негромко спросил он, но сердце уже заколотилось в груди так сильно, что волнение ему скрыть не удалось. Голос его задрожал. Впрочем, как и тело. Он узнал этот голос.

 Она вышла из-за стволов таиса и, в ночной мгле, он разглядел её тонкую фигуру. Казалось, что годы её не изменили. Дис выглядела так же прекрасно, как и в ту, незабываемую для него первую ночь их знакомства.

 — Мне сказали, что в дом приехал князь и я... — она осеклась. — Я подумала...

 Тряхнув головой, Дис подошла к нему поближе и, отражённые в ручье звёзды, осветили её лицо.

 — По правде, говоря, я даже не надеялась увидеть тебя здесь. Пришла просто так.

 Кеха, всё ещё изумлённый её появлением, сделал неуверенный шаг навстречу и в нерешительности протянул руку. Его ладонь почувствовала дрожащую руку Дис и в следующее мгновение, они уже стояли тесно прижавшись друг к другу. Она не могла говорить от слёз. Только всхлипывала постоянно и сильнее прижималась к нему. Кеха обнимал её за талию, спину, плечи, не в состоянии почувствовать руками полного наслаждения. Нежно шепча её имя, он сам еле-еле сдерживался, чтобы не сорваться навзрыд. И всё говорил ей о предчувствии, о своих воспоминаниях, о ностальгии. Он повторял её имя, как заворожённый.

Большая тень промелькнула над ними, обдав потоком воздуха. Они испуганно дёрнулись и, замерев на мгновение после этого, Кеха неожиданно уловил в себе резкое изменение. Странное чувство овладело им. Он перестал дрожать. Невероятная чувственность, владевшая им только что, куда-то исчезла. Ночная птица, пролетевшая прямо над их головами, словно сорвала с него покрывало страсти. Его сердце билось так же часто, как и до этого, но разум словно окаменел.

 «Что он делает?»

 Сам того не осознавая, Кеха резко отпрянул от Дис и уставился взглядом в журчащую воду ручья.

 — Что с тобой? — удивлённо спросила Дис, а потом, словно всё поняв, закивала головой.

 Кеха стоял потрясённый от собственного прозрения. Совершенно неожиданно он почувствовал в себе рождение незнакомого до селе ощущения — воли.

 — Конечно, — всё так же негромко, заговорила Дис. — Я простая крестьянка, а ты стал вождём.

 Да. Прямо на поверхности, а не где-то в глубине своего сознания, он ощутил собственную значимость, которую только что, чуть было не променял на обычное ореульское чувство. Он вождь. Он больше не может поддаваться эмоциям.

 — Прости, Кеха. Я была слишком наивна. Думала... Но он уже не слушал Дис.                          

Чувствуя собственную волю. Понимая её, как невероятную необходимость, Кеха шагал от ручья к дому, ужасаясь тому, что только что произошло. Неужели он настолько слаб? И он не сможет править империей? Как легко он поддался страсти, пришедшей из такого далёкого прошлого! Это был страх. Впервые в своей жизни Кеха ощутил это чувство так сильно, что оно затмило всё остальное в его сознании. И стремясь избавится от него, убежать, он прибавил шагу, перешёл на бег и почти влетел по ступеням в северную анфиладу дома.

 

 В парадной зале особняка его ожидал Пашт и второй регент-гвардии Пимол из рода Каисов. Учитель был одет в парадную платир-мантию. Его лицо сияло.

Как только Кеха вошёл в залу, Пимол приветствовал его официальным салютом и торжественным тоном объявил о победе посланного к Флагилону флота биридов над силами Жёлтого клана.

 — Ты должен вернуться в столицу, князь, — твёрдым голосом сказал Пашт и положил ему на плечи руки. — Мать нашего рода ожидает твоего скорейшего прибытия, чтобы приступить к решению следующей проблемы — тэкам.

 Учитель смотрел на Кеху с гордостью. Но было в его взгляде и нечто такое, что Кеха назвал бы скрытым смыслом.  Словно учитель знал о том, что произошло с ним на берегу ручья. И среди прочего, гордился и этим поступком своего ученика.

 — Мать рода Питахов, Назират, послала меня к тебе, чтобы сообщить о славной победе над кланом Жёлтых и с просьбой скорейшего твоего возвращения в Паллатир. — Доложил второй регент-гвардии.

 — Поспеши князь, — заторопил его Пашт, улыбаясь своей хитрой старческой усмешкой. — Больше я не сомневаюсь в тебе. Теперь, я спокоен за империю.

От этих слов старика, Кеха почувствовал ещё большую уверенность в собственных силах и с подобающим вождю тоном, повелел Пимолу немедленно перебазировать свой кортеж в Вали Шех.

 — Я отправлюсь в Паллатир прямо отсюда. Из своего родового поместья. Эй! Слуги! — крикнул Кеха в анфиладу. — Платир-мантию мне. — Потом он повернулся к учителю и голосом полным достоинства сказал. — Отныне, я чувствую себя не просто ореулом, но вождём ореулов!

 И старый учитель сказал, что теперь перед ним стоит, действительно, имперский вождь.

 

Диспозиция.

 

После разгрома основных сил флота ореулов на склонах Архата в 102022 году, на протяжённом фронте от планетарной туманности Бохул и ассоциаций Форс, и Гнотис, что расположены на пограничье галактического вихря Тирулат, до туманности Цард, протянувшейся до вихря Та, в военной компании наступило почти десятилетнее затишье. Перевалив через вершины Архата, космические корпуса тэков оказались отрезанными от своих баз на разломе Геттер и были вынуждены остановить продвижение на просторы Жёлтой равнины. На Империоне справедливо полагали, что после столь сокрушительного поражения, ореулы не скоро смогут восстановить свои силы. К тому же, произошедший на Хепсе переворот и начавшаяся после этого гражданская война между кланами, ещё более усугубила положение дел в империи. Временная передышка в военной компании была воспринята грантами, как возможность для укрепления своих позиций на захваченных территориях. Оккупировав сотни планетарных систем, тэки приступили к активному строительству на них своих баз, готовя плацдарм для дальнейшего продвижения вглубь Жёлтой равнины. Однако полностью претворить в жизнь эти планы Конденту не удалось. Вмешательство Онта в дела империи ореулов, побудило Империон форсировать начало новой военной компании. В 102033 году Главной эпохи, передовые корпуса Кондента выдвинулись со своих баз на Форсе и Гнотисе к границам звёздной ассоциации Птас.

 

18. Планета Код. Крепость Хебтос.

 

Высоко поднятая чаша с вином дрогнула в руках Хадаранака и, тёмно-красный сок импира, пролился на толстый ворс ковра.

— За великую победу! — произнёс айрон.

И сотни голосов громогласно вторили ему:

 — За победу!!!

Лоснящееся от алкоголя лицо айрона стало ещё слащавее.

Они находились в огромном зале, который когда-то служил роду Фисузов для церемоний и праздников. Они веселились и пьянствовали, упиваясь неразбавленным вином. Они наслаждались видом цитадели поверженного врага, который на протяжении тысячелетий господствовал над ними имперским кланом.

Бириды возлежали на коврах разостланных на пиритовом полу Церемониальной залы крепости. Мебель, которую они ненавидели и никогда не использовали, была выброшена через высокие порталы залы во внутренние дворы, где её обломки валялись полусожженными остовами столов, кресел и шкафов. Кое-где были ещё видны остатки изящной резьбы, искусно исполненной инкрустации и тонких эмалевых рисунков. Род Фисузов ценил красоту и стильность. Теперь, от всего этого богатства величественного некогда Хебтоса, остались одни лишь обломки и почерневшие от копоти каменные колоннады.

 Тудр не было. Бириды предпочитали открытые помещения, поэтому отключили искусственные стены. Разломали они и механизмы генерат-архитера создававшего изысканные статуи, портики и фонтанные комплексы окружающего крепость парка. Деревья и кустарники были сожжены и голая степь, с ещё не проросшей дикой травой, теперь виднелась за стенами Финчурной башни, радуя потомков кочевников своей бескрайней серостью. На гианитовых ступенях и массивных парапетах, периметром окружавших залу, на покорёженных пьедесталах колоннад, поддерживающих высокий плоский потолок, и вокруг них, валялись обломки разбитых статуй, ваз, и светильников —  останки произведений искусства из натуральных материалов, которыми род Фисузов когда-то гордился. Теперь это был просто мусор, среди которого победители праздновали разгром Жёлтого клана, валяясь на коврах вместе с опорожнёнными от вина и еды чанами, выплясывая небольшими компаниями национальные танцы, пьянствуя под дикие вопли, громкие тосты, и нестройное звучание геторт — струнных балер.

 На том месте, где когда-то стояли княжеские кресла, на возвышении, выстланном мозаикой из янтареса, поверх нескольких толстоворсовых ковров, вокруг огромного чана с мясом конулей, возлежали айроны. Рядом с ними, под неусыпными взглядами марона фарбосийца и двух гекуров, скрестив ноги, сидел Такха.

 На ступенях возвышения, перед пьяными взорами биридов лежало окровавленное тело князя. Карх уже давно был без сознания. После долгих издевательств и пыток, с него сняли цепи и теперь обильно поливали вином, ожидая, когда к нему вернутся чувства.

Иногда, кто-нибудь из айронов бросал в него обглоданную кость конули.

Такху от всего этого тошнило. Биридов же это забавляло. Они продолжали веселиться, попеременно прерывая общий гвалт празднества очередными поздравлениями с победой, которые подхватывались всеми остальными в громогласной поддержке.

 Чуть позади Хадаранака, Хранителя касты айронов, сидела неподвижная фигура мутанга, укутанная в серую ткань балахона с огромным, закрывающим голову и лицо капюшоном. Фоголотон изредка обращался к айрону и тот, поворачиваясь к жрецу, начинал о чём-то говорить, выказывая ему невиданное уважение.

 Мутанги, пожалуй, были единственными представителями биридов, отличавшиеся сдержанностью и умом. Именно поэтому они имели над айронами такую власть. Именно поэтому к ним относились с таким, почти трепетным почтением.

 Сын Кеха сидел молча, стараясь не смотреть на отвращённое зрелище варварских плясок и, сквозь шум в зале, стремился разобрать хоть малую толику разговора айронов, отдельными фразами доносившимся до его слуха. Те высказывались по разному поводу, но всё же преобладающей, была тема скорой независимости Лусана от Хепса. Такху тоже, больше всего волновал именно этот вопрос.

Когда же? — спрашивал он себя. —  Когда отец выполнит своё обещание и избавит его от необходимости жить среди этих дикарей? Ведь именно оно стало причиной, по которой Назират отправила его, фактически в заложники к вождям биридов.

«Так, когда же?»

 Всё чаще Такха начинал ловить на себе подозрительные взгляды биридов.

«Чего они хотят от меня? Ответов? Каких? Что я могу им сказать?»

 — Скажи нам отпрыск Питахов, — обратился к нему Хадаранак и от неожиданности Такха вздрогнул. — Ты ведь очень дорог своему роду, не так ли?

 Такха молчал, не желая ввязываться в пьяную беседу.

 — Конечно дорог, — вместо него ответил другой айрон. —  Питахи не зря отправили его к нам.

 — Да, да, — согласно кивал головой Хадаранак. — И это главный залог нашей скорой независимости от этой проклятой империи. Однако, что-то уж слишком долго нам приходиться ждать.

 — А если Мать рода придумает ещё какой-нибудь предлог, чтобы удержать нас под своей властью? — неожиданно задал вопрос один из айронов. — Нам ведь уже один раз была обещана независимость. И ни кем-нибудь, а самим Кехой! Но вместо свободы, мы сидим на этой проклятой планете и продолжаем служить империи! А как, спрашиваю я вас, будет на этот раз?

 Хадаранак хитро глянул на Такха и усмехаясь закивал головой.

 — Я отвечу тебе, Мадалакан, как будет на этот раз. Мы получим независимость в любом случае, поскольку Назират не захочет получать назад своего сына, по частям.

 Такха вздрогнул. Это была первая угроза в его адрес, высказанная биридами вслух. И это было плохим признаком.

Айроны и марон фарбосиец начали хохотать, тыча в Такху пальцами, упражняясь в знании его анатомии. Рассказывая, друг другу, какие части его тела и внутренности, лучше будет отправить на Хепс первыми.

 Стиснув зубы, Такха, сквозь нарастающий страх, сковывающий его, слушал эти словесные эскапады дикарей.

 Вдоль дальней колоннады залы проплыло серое пятно. Такха мельком взглянул перед собой и увидел ещё одного мутанга. Пройдя вокруг возвышения, на котором расположились вожди биридов, жрец подошёл к Фоголотону и, наклонив к нему голову, стал о чём-то говорить. Айроны насторожились. Такха, от ощущения какой-то опасности взмок.

 Мутанги служат тайне и тьме. Они предпочитают неподвижность и просто так не появляются перед биридами во время их празднеств. Если жрец решился на открытое движение принародно, значит, случилось что-то чрезвычайное.

 Закончив разговор, второй мутанг сел рядом с первым и стал таким же неподвижным. Фоголотон позвал Хадаранака. Айрон слушал жреца молча. Потом, он повернулся к зале и Такха не узнал его лица. Оно было пунцовым от гнева. Грудь бирида начала высоко вздыматься и из грудных дыхательных щелей, под вироновую накидку Хранителя стал с силой вырываться воздух. Другие айроны тревожно зашептались, а спустя минуту их голоса стали громче. Вскоре уже вся зала гудела принесённой мутангом вестью: Космокорпусы тэков выдвинулись к границам ассоциации Птас.

Такха понял, что это конец. Ради спасения родовых владений и трона Хепса, Назират станет добиваться от биридов продолжения их службы империи, чтобы послать их флот на защиту Птаса. В этой ситуации, ему, заложнику дикарей, придётся ещё хуже. И если не произойдёт чуда, его ждёт участь Карха Фисуза, чьё, почти бездыханное тело, валяется перед его глазами на окровавленных ступенях.

 — Нас опять обманули! — завопил кто-то в зале, и сотни пьяных голосов взревели в его поддержку. Взгляды биридов устремились на Такха.

— Марон! — взревел Хранитель касты, поднимаясь на ноги.

Предводитель фарбосийцев подскочил к возвышению. Встали на ноги и гекуры-охранники Такха.

 — Этот ореул, должен быть доставлен на мой корабль! —  загремел им в лица грозный приказ айрона. — Немедленно! И в целостности!

 Такху подхватили под руки и бесцеремонно, чего раньше бириды себе не позволяли, потащили к боковому выходу из залы под всеобщие крики, и проклятия пьяной орды. Уже на выходе, Такха услышал треск чьих-то костей и, обернувшись, увидел, как озверевшие бириды раздирают ещё живое тело князя на куски. Гекуры силой заставили Такха развернуться и выволокли его из залы.

 

 В ослепительных лучах Триулаха, штурмовые кроллеры фарбосийцев медленно взлетали с пыльного плоскогорья и, выстраиваясь в колонны, словно огромные стаи, переваливали через вершины Валема, постепенно набирая высоту, поднимаясь в бледно-голубое небо планеты. На орбите их флот уже готовился покинуть систему. Внизу, под прозрачной атмосферой, на истерзанной взрывами планете, бириды оставляли руины замков, полностью уничтоженные производственные комплексы, полусожжённые фермы и всё ещё полыхающее пламя над главной резиденцией клана — Хебтосом. По приказу айронов фарбосийцы подожгли крепость, не желая утруждать себя поисками генерат-архитера, упрятанного глубоко в каменистом грунте. Месть, за тысячелетия имперского владычества, вылилась в кровавую расправу над жителями Код и представителями древнего рода Фисузов. Покидая планету, они не собирались возвращаться на неё уже никогда. Они грезили независимостью, поэтому, не доверяя отныне ореулам, вожди биридов собирались встретиться с тэками и заключить с ними союз.

Флот начинал медленно менять дислокацию, перестраиваясь в походные колонны, отходя от планеты, устремляясь к границам системы для перехода в межнебесье. Первые овалы переходов уже начали появляться в черноте космической ночи, переводя штурмовые машины авангарда в информационные сгустки, со сверхсветовой скоростью устремляющиеся в информационное поле галактики. Там, почти у самой границы галактического вихря Тирулат, на другом конце Жёлтой равнины их ждало будущее. Бириды надеялись, что оно будет к ним благосклонно. Мутанги, их жрецы, не обещали им на этот счёт ничего конкретного, но айроны, с одержимостью продолжали вести свой народ к заветной мечте.

 Сын Кеха, не смотря на протесты, был отправлен по приказу Хадаранака на Лусан. На планете биридов Такхе предстояло ждать своей участи. Он тоже хотел надеяться, что будущее к нему будет благосклонно, но вера его в это, становилась всё слабее, угасая, как свеча на ветру. Слишком сильной была воля Матери рода Назират, её стремление, во что бы то ни стало удержать трон империи. Но стремление к свободе биридов было не менее одержимо, и Такха не знал, чем закончится это противостояние, но почему-то, его всё сильнее охватывало чувство страха.

 К вечеру того же дня, когда два солнца из трёх уже скрылись за диском планеты, последние корабли биридов нырнули в овальные врата ин-переходов, и космос опустел. Над туманным пологом Фарох и Притуд, где в глубоких расщелинах прятался погибший оплот Жёлтых, надвигалась долгая, долгая ночь.

 

Дипломатическая почта.

 

 «Я, консул Мирового картеля, Ка`До`Миль, спешу уведомить вас, проконсула Мирового картеля Ди`Ка`Эля относительно решения, которое было принято, по сути, предложенной вами сделки. Торговый Совет рассмотрел ваш проект со всей тщательностью и пришёл к выводу о его перспективности, и приемлемости для империи. Все поставленные вами условия, приняты Торговым Советом в полном объёме. В свете исполнения проекта, Торговый Совет поручил мне, главе Мирового картеля, координировать предпринимаемые вами шаги на Хепсе с деятельностью наших консульств на Хепсе и Гире, а также с Адмиралтейством. Верховный адмирал Мита`Ра`Ка уверил меня, что картель готов немедленно, как только вами будет достигнуто соответствующее соглашение с Питахами, выполнить военную составляющую проекта. Выражаю уверенность, что теперь, после принятого Торговым Советом решения, для вашего плана отсутствуют какие-либо препятствия для скорейшего его претворения в жизнь».

 

19. Планета Хепс. Имперская крепость Федес.

 

 Северная Окружная зала, куда прибыл Ди`Ка`Эль, выглядела необычно пустынной. За последние годы, — подумал проконсул, —  на Хепсе многое изменилось. Нынче от метрополии ореулов веяло упадком. Даже некогда величественные фрески на потолке северной Окружной залы, теперь выглядели не так грандиозно. Казалось, что краски их потускнели, покрылись тонким слоем пыли. Высокие колонны, поддерживающие сводчатые балки, украшавшие периметр потолка, смотрелись одинокими стволами сбросивших листву деревьев. Они были такими же серыми, как и осенняя дымка, за окнами крепости, а резные капители, всё ещё сохранившие теменговую инкрустацию, лишь тускло поблёскивали в скупом освещении, не радуя глаз.

 В ожидании аудиенции, Ди`Ка`Эль стоял возле высокого окна, выходящего во внутренний двор крепости. Он смотрел на серую дымку тумана, стелившуюся поверх белоснежных статуй фонтанов и крыш портиков, на позеленевшие от плесени плиты пустующих бассейнов, на деревья парковых ансамблей, где с чёрных ветвей крон облетала последняя листва, а мысли его кружились так далеко от этого места, что порой он даже забывал о его существовании. Беспокойно теребя фиолетовые ленты парадного платир-плаща, церемониальной одежды онтийских дипломатов на Хепсе, проконсул плутал по лабиринту собственного плана.

 Несмотря на тяжелейшее положение клана Серых и решение Торгового Совета Онта вмешаться таки в дела империи ореулов на стороне Питахов, Ди`Ка`Элю всё время мерещилось какое-то затруднение на пути беспрепятственной реализации его проекта. И связывал он возникновение возможных трудностей, непосредственно, с личностью Матери рода Питахов — Назират.

 Эта ореулка играла слишком большую роль в жизни вождя Кеха и оказывала на него огромное влияние — Ди`Ка`Эль был хорошо осведомлён о расстановке сил внутри рода Питахов. Но почему другие вожди клана потворствуют такому возвышению Назират? Этого проконсул понять пока не мог.

 Назират была дочерью вождя Пита и княгини Диноры. Питахи уже тогда, по своему влиянию, занимали главенствующее положение в клане, но насколько Ди`Ка`Эль был информирован, князь Пит был личностью сильной, и при нём Динора не обладала подобным влиянием внутри рода. Да и в Совете клана княгиня не появлялась. Назират стала первой из ореулок, столь жёсткой хваткой зажавшей в своих руках бразды правления кланом и империей.

 Ди`Ка`Эль вспомнил, что обратил внимание на эти нежные, слегка тронутые морщинками, розоватые руки княгини, когда встретился с ней впервые, двенадцать лет назад, во время своего рискованного полёта на Птас. Назират приняла его на борту своего Исса-мегакрейсера. О появлении «ятти» на самой планете, даже подумать было неприлично, так сильно было предубеждение ореулов к расе торгашей.

 Вспоминая этот эпизод в своей карьере дипломата, Ди`Ка`Эль усмехнулся. Он сумел таки сделать то, во что на Онте никто не хотел поверить. Он вёл переговоры о судьбе целой империи ни где-нибудь, а за тысячи световых лет от её метрополии, почти на самой границе текско-ореульского фронта, в глубокой провинции, где, как теперь уже знают все, находилась главная нить к успеху. Его успеху.

Теперь этот приём вошёл в историю дипломатии онтия. Его будут исследовать, изучать, применять на практике. И каждый раз, дабы обозначить характерное действие, его будут называть именем Ди`Ка`Эля.

 Одно из условий его сделки с Торговым Советом так и звучало: «Именное обозначение метода децентрализованной дипломатии».

 Однако, как медленно всё движется, — вернулся проконсул в реальное время Окружной залы и отметил, что начало его аудиенции несколько затянулось.

 Он оглянулся и посмотрел на регент-гвардейцев, стоящих караулом перед входом в Площадную залу.

 Что ему надлежит ожидать от «непредсказуемой» княгини Назират? — такую, для себя, Ди`Ка`Эль дал оценку Матери рода Питахов. И почему его до сих пор не приглашают за эту тяжёлую тудру? Что там сейчас происходит? Или Назират ждёт кого-то ещё? Кого?

 В это время, из-за тудры, в Окружной зале появилась долговязая фигура Первого регента-гвардии. Наполняя пустынную залу эхом своих шагов, Рахет их рода Валинов направился к проконсулу, и после приветствия, которое предписывалось «регламентом встречи дипломата высокого ранга», Ди`Ка`Элю было объявлено о начале его аудиенции.

 

Он вошёл в это огромное помещение с некоторым трепетом. Проконсул был дипломатом искушённым, но то влияние, которое оказала на него Площадная зала имперской крепости, было трудно передать словами. Великие вожди правили отсюда громадной империей ореулов. На память Ди`Ка`Элю сразу пришло несколько имён: Херих из рода Спахов, Игис из рода Сирисов —  вожди Белого клана. Имперские вожди клана Жёлтых: Тхут, Сэтр, Такон, Мен, Аменех. Какие это были императоры! А какие были времена? Эпохи!

Никогда раньше, дипломат с Онта не вступал за тудру Окружной залы, в священные покои имперских вождей ореулов. И вот он, проконсул Мирового картеля Онта, Ди`Ка`Эль, первым из ятти стоит внутри его стен, среди этой величественной, роскошной архитектуры. Что-то действительно должно было произойти, чтобы такое стало возможным.

Что же? —  задавал себе вопрос Ди`Ка`Эль.

Первый регент-гвардии провёл проконсула меж архитектурных комплексов, фонтанов, небольших беседок утопающих в микропарках и перед Ди`Ка`Элем открылся вид на многоступенчатую пирамиду, вершиной которой служил портик. Два уровня широких ступеней были ему основанием, на котором, поддерживаемая двумя десятками изящных колонн, венчалась двупокатая крыша. Внутри портика, на каменной скамейке сидела Назират.

Первый регент-гвардии остановил проконсула подле ступеней, поднялся по ним к портику, поклонился Матери рода, и в столь же значимом молчании удалился.

 Рядом с пирамидой портика, у кромки декоративного озера стоял князь-регент империи Тут из рода Эхатонов. Он стоял молча, сложив руки на животе и с интересом смотрел на проконсула. Чуть в стороне от него, спиной к чаше фонтана на скамейке сидел генерал-советник Прид. Несмотря на обилие водных ансамблей, шума воды в зале слышно не было. Царящую здесь тишину разбавлял только слабый фон, который назвать шумом было никак нельзя.

Высоко над головой, где стройные капители колонн переходили в плоский потолок, висела дымка, пеленая водяными испарениями от фонтанов мозаику плафонов, инкрустированных жёлтым дикосом.

 Закончив осматриваться, Ди`Ка`Эль опустил голову и посмотрел на застывшую как статуя фигуру Назират. Могло показаться, что Мать рода не замечает его присутствия и просто сидит на скамейке, поглаживая чуть заметным движением кисти лохматую голову чёрного битурга, прилоснившегося у её ног. Но это было не так. Ди`Ка`Эль понемногу начинал разбираться в характере этой ореулки и сейчас хорошо понимал, какую психологическую борьбу ведёт эта властолюбивая женщина со своей родовой гордостью, чтобы снизойти до разговора с ятти. В первую их встречу, ей понадобилось для этого несколько часов.

 Наконец Назират пошевелилась, подняла голову и посмотрела куда-то перед собой, в сторону от проконсула.

 — Мы нашли время, чтобы ещё раз выслушать тебя.

 Ди`Ка`Эль поклонился.

 — Но прежде, — продолжила Назират, — нам хотелось бы разобраться в том, что происходит на самом деле.

 Проконсул сделал удивлённое лицо. На губах князь-регента, чей взгляд неизменно был направлен на дипломата заиграла усмешка.

 — Речь идёт о политике вашего Торгового Совета, проконсул, — пояснил Тут. — Нам она видится двуличной.

 Ди`Ка`Эль посмотрел на сановника.

 — Коль речь зашла о Торговом Совете, могу вас заверить, решение, принятое в Верховных Палатах, совершенно определённо трактует мой план, как официальную политику Онта.

 — А как трактует его посланник Жёлтого клана? — громким, вызывающим тоном бросил проконсулу генерал-советник.

 Ди`Ка`Эль усмехнулся.

 — Если вас интересует судьба Парка Нихупа, то... это ещё один возможный предмет переговоров.

 — Что посланник Жёлтых делает на Онте? — жёстко спросила Назират.

 Проконсул повернул голову к портику и увидел, что Мать рода смотрит на него пронзительным взглядом.

 — Сидит в тюрьме.

 В глазах Назират появилась тень удовлетворённости. Ди`Ка`Элю подумалось, что именно на это Мать рода и надеялась. И, скорее всего, знала об аресте Парка, но хотела услышать об этом лично из его уст. Теперь, это могло означать, что первое препятствие было пройдено. Что ожидает его дальше?

 Назират выдержала долгую паузу и наконец милостивым тоном произнесла.

 — Что ж, проконсул, мы готовы выслушать твоё предложение,  в подробностях.

 

Ди`Ка`Эль говорил недолго. Появление имперского вождя вынудило проконсула прерваться.

Кеха появился в зале неожиданно, бесшумно пройдя тудру со стороны внутренних покоев крепости. Его одинокая фигура, облачённая в красную, со знаками имперского величия палатир-мантию, сначала привлекла внимание Назират. Приветствуя сына, Мать рода встала со скамейки, но сходить по ступеням в присутствии ятти не стала. На её лице Ди`Ка`Эль увидел смущение. Он знал, что Назират придерживается древних традиций чести и поэтому, она не может позволить себе унизиться перед ятти, спускаясь по ступеням без тельных слуг. Однако и приветствовать имперского вождя, стоя выше него было непозволительно. Неловкость создавшегося положения была очевидной и проконсулу, как истинному мастеру дипломатии, не терпелось узреть, как Назират будет выкручиваться из, казалось бы, патовой ситуации.

С чуть заметной ухмылкой на лице Ди`Ка`Эль повернулся к Кехе и почтительно склонил голову.

— Оставьте нас одних. —  Услышал проконсул жёсткий голос вождя и усмехнулся ещё раз, подумав, что вот, и сынок чему-то научился.

Однако такой поворот событий лично его не устраивал, поэтому, покидая Площадную залу вслед за имперскими сановниками, Ди`Ка`Эль, про себя, проклинал эти самые ореульские традиции и треклятую честь Матери их рода. Теперь ему придётся ожидать развития событий в качестве наблюдателя, а это было не в характере проконсула.

 

 — Я рада, что мой сын прибыл, по моей просьбе, так скоро. — Сходя со ступеней, сказала Назират и, поравнявшись с Кехой, совершила поклон головой, приветствуя имперского вождя.

 Кеха смотрел куда-то в глубину залы и не ответив Матери рода на приветствие, сделал несколько шагов к фонтану, возле которого недавно сидел генерал-советник.

 — Что в моей зале делал этот ятти? — недовольным тоном спросил Кеха.

 Назират обернулась. Глаза её пылали гневом.

 — Сын мой! Князь нашего рода! Ты хочешь унизить меня?!

 Взмахом руки Кеха приказал ей замолчать. Повернулся и не менее гневно спросил.

 — Ты позвала меня, чтобы запутать в своих интригах? Сначала были динарги, потом бириды, теперь ятти! Что на этот раз придумал твой изощрённый ум? Ради чего ты связалась с этим торгашом…?

 — Ради империи!

 — ... и почему ты впустила его в эти священные стены?!

 — Я всегда жила ради империи, сын мой! Ради неё я преступила свою честь! И ты не вправе упрекать меня за этого ятти!

 Кеха взошёл по ступеням и стоял теперь на несколько голов выше Назират, заставляя её смотреть снизу вверх.

 — До меня доходили слухи, что ты уже встречалась с ятти. На Птасе. Теперь я вижу, что это была правда.

 — Да, сын мой. Правда. Как и то, что только с ятти мы сможем сохранить нашу империю.

 Кеха побагровел.

 — Союз с торгашами?!

 — Единственная возможность остановить тэков.

 — Никогда Питахи не падут так низко, чтобы вступать в сделку с этим отребьем!

 — И тогда ты потеряешь трон Хепса!

 — Я не пойду на поклон к ятти!

 — И потеряешь империю!

Остекленевшими от гнева глазами смотрел Кеха на Мать. Он словно позабыл о том, что ему сказал Пашт во время их последней встречи, но, как и тогда у ручья, когда он в последний раз видел Дис, его вдруг неожиданно озарило это великое чувство — власть.

 Кеха заставил себя успокоится и спустившись со ступеней к Назират, посмотрел на неё уже совсем другим взглядом, совершенно холодным, как ледник на вершине остывшего вулкана Шех.

 — Я достигну цели другими силами.

 Назират раздражённо спросила.

 — У тебя есть силы?

 — У меня есть бириды.

 — Они ждут от тебя независимость.

 — Они получат её после того, как остановят тэков.

 — Их флота недостаточно для этого.

 — У меня будет свой флот.

 — У тебя нет для этого самородков мегналлы.

 — Динарги дадут мне их.

 — Они тоже мечтают о независимости.

 — Сделка с динаргами не опорочит наш род.

 — У тебя нет времени. Десятилетия уйдут на поиск такого количества самородков, а без них, тебе не построить флот достаточный для разгрома тэков. Динарги не помогут тебе выиграть эту войну.

 — Как раз об этом я собираюсь спросить их самих.

 Назират отшатнулась от Кеха и прикрыла рукой глаза.

 — Я оставляю тебя сын мой наедине с твоими глупостями. Надеюсь, просветление озарит тебя прежде, чем будет поздно.

 Сказав это, Мать рода поклонилась вождю и неровно, тяжело дыша, пошла из залы. Она не чувствовала больше сил для продолжения этого разговора. Но она пообещала себе вернуться к нему при первой же удобной возможности. Уж что-что, а отступать Назират не привыкла. Никогда.

 

20. Туманность Бохун

 

Ультиматум! Такое унижение Тумос Питах испытывал впервые. С борта Эхна-мегакрейсера, Второй стратег осматривал диспозицию свой эскадры, медленно плывущую над белёсыми пластами рукава планетарной туманности Бохун. В ответ на вторжение тэков, Питахи стягивали в этот район космоса корабли со всей ассоциации, чтобы встретить врага на границе своих родовых владений. Допустить прорыва тэков к метрополии рода — Птасу, считалось ими невероятным. Однако силы ореулов не шли ни в какое сравнение с двумя космокорпусами Кондента, идущими им на встречу с баз на Форсе и Гнотисе. Второй стратег хорошо это понимал, как впрочем, и то, что ответом на ультиматум комгранта Гер-Геттиса, командующего объединённой группировкой тэков, может быть только сражение. Империон уже объявил эту часть Жёлтой равнины одним из своих районов, и это добавляло унижению, которому их подверг Гер-Геттис, дополнительную силу. Неужели они настолько уверены в своём превосходстве? —  думал Тумос, рассматривая картограмму мостика мегакрейсера. И отдавая долг очевидности, соглашался с реальностью претензий тэков на превосходство. Они действительно были сильны. Неизмеримо сильнее одряхлевшей империи ореулов. На что же Хепсу остаётся надеяться?

Тумос прошёлся мимо голографических изображений мегакрейсеров и корветов, колонной идущих за флагманом и посмотрел на проекцию Бохуна — громадного облака пыли —  останков сотен планет звёздного скопления, погибших в результате какого-то космического катаклизма миллионы лет назад в эру Ссерсов. Туманные рукава Бохун вырастали из него спиралевидными отростками, стелясь на десятки световых лет, подходя к самой границе звёздной ассоциации, центром которой был Птас. Отсюда его почти не было видно — маленькая звёздочка родной планеты терялась среди множества сияющих солнц, но именно на её защиту выступала Эхна-эскадра.

 С Хепса обещали помощь. Второй стратег ждал её с нетерпением, но само имя «бириды», вызывало у него неприятную дрожь. Станут ли эти варвары действенной силой в грядущей битве? Не случится ли с ними то же, что произошло с Жёлтыми, когда в самый ответственный момент на Архате, бириды предали имперский клан и покинули пик Айват, открыв тэкам дорогу на Бохун? Тумос не доверял айронам, но выбора у него не было.

 Штабгруппа эскадры, в молчаливом ожидании собралась на мостике «Эхны» и терпеливо взирала на своего стратега сидя в креслах, стоящих полукругом перед картограммой. Мостик был погружён в полумрак.

 Голографические проекции кораблей, туманностей, далёких звёзд и окраины галактики, светились яркими разноцветными символами, значками, и моделями, визуально в объёме передавая картину окружающего пространства. Вдалеке, где рукав планетарной туманности разрывал своё сплошное полотно на редкие островки, светились множественные обозначения вражеских кораблей. Космические корпуса тэков медленно перемещались от системы Арх в сторону двойной звезды Ронус. Именно в её окрестностях Тумос предполагал встретиться с Гер-Геттисом. Эхна-эскадра шла курсом на Ронус.

Тумос повернулся к штабгруппе и отдал приказ искусственному интеллекту мегакрейсера:

 — Мостик в боевой режим.

 «Эхна» мгновенно переформировала пространство командного центра корабля. Картограмма разделилась на три отдельные части, создавшие треугольник. Полукруг штабгруппы преобразовался в три ряда, которые переместились в центр мостика, став вершинами треугольника. Перед креслами стратегов образовались пульты управления тактической обстановкой. Стены мостика раздвинулись и на их месте появились направления операторского контроля, до этого находившиеся в изолированных от мостика пространствах. Ореулы начали подготовку к бою.

 Тумос продолжал стоять внутри одной из картограмм, осматривая предполагаемую диспозицию эскадры у Ронуса.

 — Инфопакетные активаторы активизированы, — прозвучал доклад «Эхны».

 Выждав несколько секунд  Второй стратег отдал приказ о переходе в межнебесье.

 

21. Окрестности Ронуса.

 

Два океана энергии расстилались в пространстве. Верхний, идущий до бесконечно далёкого горизонта, спокойно светился нежно-белым светом. От него исходило сияние, медленно оседающее к Нижнему, бурлящему громадными, средними и маленькими аномалиями, за которыми, в глубинах времени скрывались звёздные ассоциации, системы и одинокие сгустки материального мира космоса. Инфопространство галактики гудело сверхъестественными звуками, среди которых особенно выделялся ужасающий грохот Пурама — ядра галактики, вздымавшегося энергетическим столпом почти до Верхнего неба. Где-то там, за его спокойным покрывалом, хранилось будущее — Великий вселенский Атрактор, по легендам, дошедшим из эры Ссерсов —  вечная обитель Творца.

«...звёздный Ковчег в бесконечном движении устремляется к Центру Великого Атрактора, не достигая его, пока не сомкнуться Серебряные Нити Времени, созвонно пронзающие пространства всех миров, от самого их начала до края вселенной. Там же, в ожидании завершения всего Сущего, хранят покой Творца его верные слуги — фараоны, первые цари космоса, когда-то исполнившие Его волю, спустившиеся в космос и покинувшие пределы миров после сотворения вещества и жизни...» Так гласила легенда.

 Хадаранак плохо знал мифологию и не понимал, чем вызвано трансовое состояние мутангов, сопровождающих его в этой экспедиции, стоящих в своей каюте в неподвижной позе с воздетыми к Верхнему небу руками. Они делают своё дело, —  считал айрон, и больше думал о том, что происходило на экранах флагманского космолёта, ведущего за собой армаду биридов к Бохуну.

 Этот мир не для нас, — полагал Хадаранак. Только преобразователи инфопакетных активаторов позволяли живым существам видеть то, что представляло собой межнебесье, впрочем, как и сами космолёты и свои собственные е-тела. Не плоть, конечно, что было бы на много приятнее, но всё же —  тела.

Хадаранак вёл флот на встречу тэкам.

Рубка тяжёлого штурмового космолёта была небольшой. В ней, кроме двух айронов — Хадаранака и Мадалакана, находились ещё пилоты и Хутупусук, марон фарбосийцев, чьи корабли имели заслуженную в боях у Флагилона честь возглавлять авангард биридов.

 — Сигналы перехода в районе сто тридцать шестого часового маяка, — прозвучал в рубке доклад одного из пилотов и Хадаранак приободрился.

 Они уже прошли средней величины аномалию ассоциации Птас, и перед ними простёрлась мертвенно ровная поверхность планетарной туманности Бохун.

 — Сигналы опознаны, — снова доложил пилот и повернулся к айрону. — Это Эхна-эскадра.

 — Что ж, — заключил Хадаранак, — Питахи направились прямиком в пекло.

 — Их курс — на Ронус, — подтвердил пилот и тут же выдал новое сообщение. — Новые сигналы тем же курсом из района Арха.

 — А вот и гранты, — кивнул Мадалакан и выжидательно посмотрел в спину Хадаранака.

 Хранитель касты айронов развернулся в глубь рубки, где сидели Мадалакан и марон фарбосийцев. Его глаза хитро щурились, дыхательные щели на груди двигались чуть заметно, сдержанно выпуская воздух. Хадаранак предвкушал предстоящие события, где ореулам отводилась страшно унижающая их древнее достоинство роль.

 — Приготовить ракеты с генерат-архитерами, — прозвучала команда Хранителя касты.

 Искусственный интеллект космолёта ответил айрону исполнением и тут же получил приказ покинуть межнебесье. По цепочке, все космолёты биридов транслировали координаты часового маяка и инфопакетные активаторы вошли в затухающий режим открыв каналы переходов.

Импульсным дождём обрушилась армада биридов в пространство системы Ронус.

 

Овалы переходов распустились огненными цветками на дальних подступах к звёздной системе и в пространство между кораблями тэков, и мегакрейсерами ореулов, понеслись штурмовые ракеты, образуя на ходу астероидный поток. Битва на время была прервана, чего и добивался Хадаранак. Мегакрейсеры и корабли тэков отошли, пропуская астероиды. Ни те, ни другие не стали поражать их огнём своих мощных орудий — пылевые облака стали бы непреодолимым препятствием для истребительных глоттеров и «охотников». Предводитель биридов с усмешкой наблюдал за поспешными манёврами сторон, явно чувствуя себя во главе грядущих событий.

 Корабельный компьютер доложил об установлении связи с командным кораблём тэков и перестроил канал на визуальный сигнал.

С пространственного экрана, развернувшегося внутри рубки штурмолёта, на Хадаранака смотрело откровенно возмущённое лицо комгранта Гер-Геттиса.

 — О, грантьери! — с наигранной учтивостью поприветствовал комгранта Хадаранак. — От имени айронов я говорю с тобой и надеюсь услышать твой ответ.

 — Ответ на что? — придав лицу невозмутимость, уточнил комгрант.

 Хадаранак засмеялся, часто кивая головой.

 — Ты слишком прямолинеен, грантьери, однако, мне это импонирует.

 — У нас мало времени, варвар, — небрежно поторопил Хранителя касты Гер-Геттис, сделав ударение на оскорблении «варвар».

 Хадаранак вскочил с кресла, сжав когтистые пальцы в кулаки, его лицо побагровело, дыхательные щели под вироновой накидкой сильно вспучили грудь. Рядом с Хадаранаком появилась фигура Мадалакана. Вступив в разговор, второй в иерархии айрон, попытался предотвратить провал переговоров.

 — Айроны принесли к Ронусу благую для тэков весть о союзе и вправе ожидать почтительности от гранта.

 — Благую весть о союзе? — нарочито усмехнулся Гер-Геттис.

 Хадаранак всё ещё никак не мог успокоиться от полученного оскорбления и продолжал стоять, взирая на комгранта ненавистным взглядом. Однако интересы сделки заставляли его молчать, предоставляя Мадалакану продолжать переговоры.

 Гер-Геттис выдержал совсем короткую паузу и, гордо вздёрнув подбородок, ответил биридам тоном, жёсткость которого была ещё одним оскорблением для айронов.

 — Гранты не вступают в союз с варварами, не знающими понятия «честь». — Глаза биридов налились кровью, а комгрант продолжал свой ответ. — Вы только что предали своих союзников — Питахов. Как прежде предали Джастаров. Вступать в союз с вами — оскорбление для грантов. Но вы можете убраться к своему Шедару, и мы даже не будем преследовать вас.

 Гер-Геттис саркастически усмехался, глядя на айронов, чьи лица больше не скрывали за маской цивилизованности своей дикой сущности. С экрана на комгранта лились потоки ненавистных взглядов и рёв проклятий, сотрясая канал связи гортанно хриплыми воплями, пока он не был прерван.

Хадаранак рухнул, как подкошенный, в командное кресло штурмолёта и яростно выкрикнул команду марону фарбосийцев.

 — Атакуй их!

Получив по трансляции приказ предводителя, армада биридов ринулась в гущу вражеского флота.

 

22. Птас.

 

Бесконечное песчаное море простиралось за каменными стенами Ур Шурпаха. Город мёртвых был погружён в величественную тишину тысячелетий, храня покой древних правителей планеты, чьи усыпальницы обветшалыми пирамидами виднелись за узкой щелью кельи, в которой сидел Ролах.

Потомок древнего рода Тэрхов, одного из немногих родов клана Серых, кому Питахи были обязаны своей безграничной властью над Птасом, влачил своё существование в казематах города мёртвых, поскольку именно здесь, среди древних руин Ур Шурпаха, Мать рода Питахов, Назират, приказала своему сыну Такхе спрятать возлюбленного юношу от мистического жертвоприношения своей чести. Такха исполнил повеление Матери рода. Но даже здесь, в глубине Птаса, сокрытый от глаз сановников и придворной знати замка Хемман Оз, Ролах не чувствовал себя в безопасности.

 От ореулов он был надёжно укрыт Белой пустыней, простирающейся на сотни километров вокруг древних усыпальниц, но от лавид и ока Диарга, спрятаться было невозможно. Поэтому, Ролах, как и повелел ему Такха, ежедневно, на восходе солнца покидал своё одинокое жилище, и шёл в купальни «Очищения», где старый жрец Памон совершал над ним обряд «плотского искупления», надрезая возбуждённый пах Ролаха на несколько мгновений, чтобы капли его крови, смешанные с семенем, могли влиться в прозрачные воды купальни для удовлетворения жаждущего приношения Диарга.

Конечно, этого было не достаточно для очищающего жертвоприношения дракону смерти, но мистическая сила древних усыпальниц фараонов, по убеждению Памона, несколько приглушала желания Диарга в жертвах, и Ролах надеялся, что обряда «плотского искупления» будет достаточно для сохранения чести Матери рода.

 В полдень, после утреннего чтения молитв в келье, гонг созывал послушников и жрецов на общий сбор в усыпальницу главной пирамиды — фараона Апотаха, считавшегося первым царём Птаса, посланником Творца, создавшего и саму планету, и первую жизнь на ней.

В это время, когда ослепительные лучи Хоша палили нещадно, Ролах, вместе с другими послушниками и жрецами, заворачивался с головой в матас — белую ткань и покидая прохладную комнату в Нижнем городе, шёл по зыбучему белому песку, обжигающему ступни ног, к каменным ступеням, поднимающимся от основания пирамиды к её середине, где один из тайных входов пропускал их внутрь.

 Как ни старался Ролах, образ Назират не покидал его. Особенно по вечерам, когда прошлое будоражило его воспоминаниями дивных ночей проведённых с Матерью рода. В те короткие ночи она перевоплощалась из гордой властительницы в простую ореулку, страстную и беззащитную, смертную, как все. ... Её прикосновения, запах её плоти, нежные, ласкающие слух слова и страстные изгибы её тела, когда они сплетались в едином, бесконечном порыве объединения... Как тяжело было всё это забыть. Порой Ролах даже мечтал о смерти и корил Назират за то, что она не повелела прекратить его мучения одним движением жертвенного кинжала. Только глубокая медитация и еженощные молитвы спасали разум Ролаха от безумия. А ведь ему шёл только пятьсот двадцать шестой год. Сколько же ещё ему страдать, ожидая смерти?

 Ролах молил Диарга о призвании его души, как можно скорее. Он надеялся, что молитвы его будут услышаны и каждый день, сидя в келье или идя на сбор по обжигающему белому песку, ждал ответа от дракона смерти.

 Так было и в этот день. Только заслышав призывный гонг, Ролах завернулся в матас, накинул конец белой ткани на голову, чтобы прикрыться от палящих лучей Хоша и, скрипнув дверью, вышел из кельи, не спеша, направляясь к подножию пирамиды Апотаха.

Неожиданно сильный порыва ветра сорвал с его головы ткань матаса и взгляду юноши открылась страшная картина северного небосвода.

 Серая дымка надвигалась на Ур Шурпах, затягивая небо, закрывая пустыню от ослепительного диска Хоша. С севера надвигалось нечто ужасное. Жрецы что-то кричали послушникам, размахивая руками. Все бежали к пирамиде. Спокойный ритм обычно размеренного сбора, превратился в суету и столпотворение ореульских тел и голосов. Ролах, как завороженный, остался стоять под темнеющим небом, взирая на огненные молнии, сорвавшиеся с северного небосвода. А следом за ними, на пустыню гигантской волной налетел ураганный шквал. Это походило на исполнение древнего пророчества:

«... и придёт час расплаты за преступления осквернителей усыпальниц, и погибнут миры, опустошившие древние пирамиды — хранители незыблемости покоя фараонов...»

Разграблены были древние гробницы в незапамятные времена и теперь, Птас обрекался на опустошение и смерть.

Юноша опустился на колени и, сложив руки на груди, поднял к почерневшему небу голову. Благодарно лицезрея приближающуюся стихию он начал читать молитвы:

— О, предаюсь в руки твои дракон смерти Диарг! О, будет записано лавидами в книгу мёртвых имя моё без искажений! О, воздастся мне по преступлениям моим и подвигам! О, настигнет меня вечный покой, освобождающий от Необходимости.

Гром пришёл с северной стороны. Рванули порывистые ветры, захлестали по лицу Ролаха тугие струи дождя. Огненные вихри сорвались с почерневшего неба и тени смерти от огромных астероидов пронеслись над городом мёртвых. Земля под Ролахом задрожала, затряслась. Сдвинулись пирамиды от колебания почвы. Шквал ветра, песка и дождя, смешавшись с гарью, ударили в каменные постройки Ур Шурпаха, снося крыши, стены, разрушая древний город.

 В голове Ролаха всё гудело. Он упал на песок, прижимаясь к его зыбкой поверхности, широко раскрыл глаза навстречу приближающейся смерти, и последним взглядом, брошенным на чёрную, с ослепительными сполохами тьму, увидел огненные глыбы космических бомб, астероидным дождём сорвавшемся с неба, сотрясшим планету, расколовшем её кору, и выпустившим из её недр магматические фонтаны. Кипящие волны океана огромными валами хлынули на равнины, предгорья и пустыни, пожирая всё на своём пути, накрывая цивилизацию ореулов покрывалом ночи, неся жизни предсказанную смерть.

Чёрный ураган пронёсся над пустыней и достиг Ур Шурпаха. Закрыв глаза Ролах успел почувствовать только резкую боль, сразу улетевшую куда-то в бесконечность, освободившую, наконец, его разум от памяти.

 

23. Окрестности Флагилона.

 

Она сидела в тишине каюты погружённая в полумрак и воспоминания. Белёсая оболочка окружала её тело, нейтрализуя эмоции, столь чуждые внутреннему миру корабля. Разум её не реагировал на окружающее пространство настоящего — это вызывало боль, и поэтому Амриза не хотела возвращаться из прошлого. Там, всё было прекрасно. Князь улыбался ей, иногда шутил, а порой бывал грустным. Но он всегда был рядом. Даже, когда он надолго покидал их родовое поместье на Код, она чувствовала его присутствие, дыхание его любви к ней и поэтому не ощущала разлуки от сотен световых лет разделяющих Код и Хепс. В конце концов, он всегда возвращался. Смерть Карха разлучила их навсегда.

 Чёрными тенями с кровавыми сполохами заполонилась белоснежная, до того, оболочка вокруг её тела, и внутри себя Амриза обнаружила чужой разум. Он был холодным, как космическая мгла за бортом корабля. Это был искусственный интеллект «Итуруна», нарушивший её уединение с предупреждением, вернувший её к реальности настоящего и, как только это произошло, Амриза снова почувствовала невыносимую боль.

Корвет скрывался на глубине «минус две тысячи восемьсот часов». Здесь не было космоса, его угрожающей тьмы, не светили здесь звёзды, и пространство казалось бездонным. Глубже находился только часовой маяк, приближаться к которому ближе чем на двести часов было нельзя. Аномалии поля времени могли уничтожить корабль.

 Несмотря на глубину времени, отсюда нельзя было увидеть прошлое. Космос не допускал парадоксов, поэтому он ограничивал реальность корабля его собственным корпусом. За ним простиралась только пустота. Неизведанная и непостижимая. Такая же, какой теперь стала жизнь Амризы. Без Карха всё потеряло смысл.

В каюту проник сигнал. Амриза поднялась с кресла и дала разрешение оператору каюты открыть канал с мостиком.

— Княгиня, — учтивый голос Третьего стратега Хофуса немного приглушил боль. С самого начала их бегства с Код, стратег проявлял о ней заботу, порой, даже слишком откровенную. Но Амриза была ему благодарна за это проявление чувств. Вот и сейчас он смотрел на неё, с развернувшегося в пространстве каюты экрана, как очень близкий ей ореул. — Мы зафиксировали несколько целей в системе Триулаха.

Амриза вздрогнула.

— Они вернулись?

— Нет, княгиня. Это мегакрейсеры. Вероятно авангард Басс-эскадры.

На её лице, насколько было способно е-тело передавать эмоции, появилась надежда.

— Вы связались с ними?

— Ещё нет, княгиня.

— Тогда поспешите, стратег. — Огромной силы желание появилось в это мгновение в душе Амризы. Она неожиданно почувствовала рождение нового смысла своей жизни.

 Хофус кивнул ей с экрана и канал связи закрылся. Амриза обхватила руками пылающие, как ей казалось, щёки и с надеждой устремила свои мысли в будущее. Теперь ничто не могло остановить её, в ужасающем по силе одержимости мщении.

 

 Басс-мегакрейсер медленно плыл над мёртвой планетой. Ореулы молча взирали на пепелище космической базы, когда-то считавшейся неприступной, а теперь безмолвной и опустошенной врагом. Гигантские кратеры зияли на поверхности Флагилона — последствия бомбардировки ракетами с генерат-архитерами. И это было кощунственно. Изобретение великого гуманиста Шуфа Пехта превратилось в самое страшное оружие. Что это, как не парадокс?

 Эскадра исполнила приказ регент-стратега Овета Нихупа — покинула место своей дислокации на границе галактического вихря Та и на полной скорости шла к Флагилону, насколько это было возможно в условиях сложнейшей навигации Серебреных галерей. Но бириды появились здесь раньше. Намного раньше. И это свидетельствовало о том, что враг был хорошо осведомлён о местонахождении космической базы и прекрасно разбирался в запутанном фарватере галерей.

 «Питахи постарались обеспечить их этим знанием», — Вотун Ондрах, Второй стратег, как и все на мостике Басс-мегакрейсера, молча взирал на разрушенную планету, с трудом сдерживая лавину эмоций переполнявших его. Ореулы на мостике мегакрейсера были окутаны белёсыми оболочками стабилизации эмоционального спектра, и искусственный интеллект корабля угрожающе гудел в их головах сигналами предупреждения о растущей перегрузке директорий кристалла-носителя. Обстановку разрядило неожиданное сообщение с Торо-мегакрейсера, посланного в систему Триулаха. Доклад Третьего стратега Рама Ондраха заставил всех переключиться на поступившие данные и это несколько стабилизировало обстановку на мегакрейсере.

Корабли Рама Ондраха уже покинули орбиту Код и из межнебесья передали о своей встрече с корветом, на борту которого находилась княгиня Амриза Фисуз, последняя из рода Фисузов, спасшаяся от варваров на глубине времени, в одной из расщелин туманного полога Притуд. Когда первые мегакрейсеры под командованием Рама Ондраха вошли в систему, Басс-эскадра приветствовала княгиню, как символ надежды всего клана.

Фисузам симпатизировали во флоте. Древний род не запятнал своего имени за тысячелетия истории клана, а Амриза, со дня своего бракосочетания с Кархом, стала олицетворением идеала ореулки. Особенно теперь, когда на Хепсе властвовала ненавистная Назират, на её фоне, скромная и обаятельная Амриза притягивала души ореулов своей чистотой и незыблемостью древнего понятия «честь», в её лучшем проявлении.

 Когда она перешла на борт Басс-мегакрейсера по терминал-кабелю, присутствующие в портале ореулы в едином порыве, без какой-либо команды опустились перед княгиней на колени — знак особого уважения, раньше считавшийся достоянием исключительно триумфаторов. Вотун Ондрах предложил Амризе руку, как её тельный слуга — не дотрагиваясь до её е-тела, а только имитируя поддержку. Амриза шла меж рядов стоящих перед ней на коленях ореулов и печаль на её лице была видна всем. Она бы заплакала, и по её щекам потекли бы слёзы, но е-тело не обладало физиологией плоти.

 В величественном молчании княгиня и Второй стратег прошли портал, и Вотун повёл последнюю из Фисузов в отведённые ей апартаменты. Они были на много просторнее, чем маленькая каюта корвета, но Амриза, словно не замечала этой разницы. Она по-прежнему находилась где-то глубоко внутри себя и только, совсем недавно родившееся желание мести, заставляло её слушать слова Вотуна, его соболезнования и уверения в защите. Она прервала его на полуслове, проявив тем самым некоторую непочтительность, но в данной ситуации, Вотун не обратил на это внимания.

 — Стратег, вам известно, где сейчас находятся эти варвары?

 — У меня есть предположения, но точными данными я не располагаю. Пока.

 — Да, — кивнула она головой. — Пока.

 — Мы обязательно найдём их, княгиня.

 — Я уверена в этом.

 — И тогда они заплатят сполна.

 — Да, стратег.

Амриза разговаривала с Вотуном, но тон её голоса был отрешённым и неуверенным. Однако это не мешало Вотуну хорошо понимать её. Внутри него кипело тоже самое желание. Месть!

 Голос оператора прозвучал в каюте неожиданно, нарушив идиллию их взаимопонимания, а развернувшийся экран открыл пространство окраины системы. На нём светилась голограмма одинокого мегакрейсера, внешне серьёзно повреждённого и без признаков контакта.

 — Мы опознали его, — доложил оператор с мостика. — Это «Лонж», но он не отвечает на наши запросы.

 Вотун обратился к искусственному интеллекту «Басса». — Ты можешь установить причину молчания «Лонжа»?

 — Его разум повреждён, — ответил мегакрейсер.

 — Что с кристаллом-носителем?

 — Его мир мёртв.

 — Он движется по инерции?

 — Нет. Он идёт в систему Шедар, — на секунду голос корабля дрогнул, что на памяти Вотуна произошло впервые, а когда интеллект мегакрейсера дал полный ответ, Второй стратег был вынужден переспросить его ещё раз.

— Он хочет чего?

— Отмщения.

мриза словно ожила и подняла на экран свои удивительно красивые глаза. Они были широко раскрыты, взгляд горел, на лице княгини сияла улыбка.

— Даже машины жаждут мести, — негромко сказала Амриза, а потом вопросительно посмотрела на Второго стратега. — Сама судьба указывает нам дорогу.

Вотун всё понял и повинительно склонил перед ней голову.

— Мы идём к Лусану, княгиня.

Амриза удовлетворённо кивнула.

 

24. Хепс. Орбитальная верфь Он Ласа.

 

Могущество любого клана, с тех самых времён, когда ореулы стали галактической расой, определялось наличием у него флота и изобилием прозрачной мегналлы. Именно поэтому протекторат империи над плато Гирд считался незыблемым. Но ничто не вечно.

Однако пока, Хепс властвовал над динаргами. Номинально, но это признавали все расы галактики. И только от Кеха зависела дальнейшая судьба Великих княжеств.

 Совет Наисветлейших хотел от Хепса немногого — максимальной автономии под номинальной властью империи. Свободу внутреннего развития, неограниченной торговли и обширных связей с другими расами галактики. Кеха пообещал Великим князьям достигнуть с ними соглашения на этих принципах, но оговорил жёсткий контроль метрополии за производством прозрачной мегналлы. В конце концов, его не интересовала жизнь динаргов, как расы. А вот от наличия кристаллов мегналлы, напрямую зависела власть его клана в империи, и никаких послаблений в этой области он не признавал. Великие князья были вынуждены пойти на это соглашение во время пребывания вождя Питахов на Гире, ибо не видели ему альтернативы.

 Теперь, когда Жёлтый клан был разгромлен и власть Серых на Хепсе утвердилась окончательно, перед Кехой стояла задача — возродить флот. Для этого ему были нужны самородки мегналлы, и дать их новому правителю ореулов могли только рудники на астероидах в районе Серых скляров.

Эта была небольшая область плато Гирт, где господствовали необычайно плотные микротуманности и аномальные излучения молодых, карликовых звёзд. Кеха побывал на одном из астероидов во время своего пребывания у динаргов. Ужасное место. Только дикари могли разрабатывать рудники и жить в условиях, когда над головой нет солнца, под ногами отсутствует твёрдая почва, а живительная влага больше напоминает отравленное пойло мира смерти.

Кеха покинул слизистые образования Серых скляров с чувством отвращения.

Но мегналла была ему нужна. И в больших количествах. Поэтому он пошёл на ослабление власти империи над Гиром. Возможно, вождь Питахов сделал это под влиянием краткосрочной выгоды — потомки сами дадут его деянию оценку. Сейчас для Кеха главным был флот. И Великие князья знали об этом и стремились удовлетворить желание нового правителя ореулов. Они приказали отправлять на Хепс все пригодные для строительства кораблей самородки мегналлы. И орбитальные верфи метрополии заработали на полную мощность.

 

Огромные экраны внутреннего мира Он Ласа транслировали с внешней платформы верфи процесс создания корабля. В залу Центральной конструкторской лаборатории, голографическое изображение мегакрейсера вливалось математически идеальными линиями, пронизывающими всю толщу будущего корабля. Это был совершенно новый корабль. Главный ствол корпуса мегакрейсера был намного длиннее обычного и заканчивался сужающимся хвостом. Вниз от него выдвигалась основная подстройка, где в скором времени разместятся и кристалл-носитель внутреннего мира, и блоки главного компьютерного оборудования и мозг корабля. По обе стороны главного ствола, на полукрылках висели два огромных двигателя болидобразной формы, подстройки и навесные системы, которые имели такие же плавные изгибы корпусов. Орудийные системы мегакрейсера были спрятаны внутри главного ствола. На корпусе корабля из конструкций были видны только внешние антенны, стронжеры направляющих штанг и выдвижные ракетные шахты.

По силе защиты и мощности оружия мегакрейсер отвечал всем требованиям, которые предъявил Кеха к кораблям нового имперского флота. Конструкторы постарались исполнить волю вождя безукоризненно. И вождь был доволен. Он смотрел на трансляцию начала работ, стоя в лаборатории верфи. На его глазах, из небольшого контейнера с очень крупным самородком мегналлы обработанной специальным образом, генерат-архитер, закреплённый на выносной штанге платформы, создавал сначала голографическую модель, а затем изменяя колебания излучения начинал создавать физиум. Очень медленно, но достаточно быстро, чтобы глаз замечал изменения, голографическая матрица, проецируемая из кристалла-носителя, превращалась в материальный объект, вполне осязаемый, существующий, реальный. Это был первый корабль нового флота империи. Он нравился Кехе.

Великий князь племени Ай, Урс Третий, привёзший на Хепс первые самородки, включая самый большой: «Коготь Дракона», внимательно наблюдал за лицом вождя Питахов, отмечая, про себя, что новый правитель империи, несмотря на свою молодость, вполне справляется с тем эмоциональным подъемом, который, безусловно, сейчас испытывает. Лицо вождя оставалось непроницаемым.

— Он мог бы выиграть эту войну, если бы у него был флот.

 Урс Третий повернулся и внимательно просмотрел на Вита Двадцать четвёртого, посла динаргов на Хепсе, которому принадлежали эти слова, и усмехнулся.

— Уверяю тебя, князь, он победит и без флота.

— Но, как?

— Мы ему поможем.

Князь, одетый по случаю такого значительного события, как начало строительства нового имперского флота, в голубой платир-плащ и высокую шляпу, из-под которой вились густые локоны, глубокомысленно замолчал. Но через пару секунд, самостоятельно не найдя вразумительного объяснения только что услышанному заявлению Великого князя Урса Третьего, он снова обратился к нему.

— Простите, Наисветлейший, за мою непонятливость, но чем же мы можем помочь вождю Питахов? Самородки мегналлы, которых у нас крайне мало — это тот же флот, а...

— Вы забываете, князь, о том, что вождь Кеха, как имперский вождь ореулов владеет нами.

— В каком смысле?

— В прямом. Плато Гирт, как и наша планета, и в особенности район Серых скляров принадлежат ему, и пока это так, он обладает огромным влиянием в галактике.

— Вы имеете в виду, что наша мегналла даст ему... но что он может сделать с мегналлой против космокорпусов Кондента? Тем более что тэки имеют свою финансовую меру.

Урс Третий повернулся к послу и сложив на груди руки засмеялся. Громко и отчётливо. Присутствующие на церемонии сановники и дипломаты осторожно покосились на двух динаргов. Урс Третий словно и не заметил этого.

— Неужели вы не понимаете, о чём я говорю, князь?

Вита Двадцать четвёртый обиженно заморгал глазами.

— Тогда ответьте мне на другой вопрос, князь — как вы стали послом?

— Меня назначил Совет Наисветлейших и вы в том числе. — Голос князя задрожал от оскорбительных слов Урса Третьего и всем своим видом дипломат дал понять Великому князю, что им не о чем больше говорить.

— Это была ошибка, — заключил Урс Третий и отвернувшись от посла направился через толпу знати к вождю Кехе.

По знаку правителя, гвардейцы пропустили Великого князя и, отвесив поклон уважения, Урс Третий встал рядом с ним перед огромным экраном, на котором продолжалась трансляция создания мегакрейсера.

— Я назову его «Хефу», — сказал Кеха и пояснил, — это значит «Главенствующий».

— Такое же имя носил легендарный первый фараон Хепса, — показал свои знания истории ореулов Великий князь.

— Именно. Однако над чем вы так смеялись, только что?

 Продолжая наблюдать за процессом строительства корабля, Кеха приподнял брови, давая понять, что он с интересом услышит ответ Урса Третьего.

— Меня рассмешила одна из шуток нашего посла, — с вежливой улыбкой ответил Великий князь.

— Да? — удивился Кеха. — Раньше я не замечал за князем склонности к юмору.

Урс Третий поклонился вождю и затронул другую тему.

— После этой церемонии я должен буду вернуться на Гир, вождь Питахов. У нас появились проблемы с беженцами. Совет Наисветлейших просил меня обратиться к вам, по этому поводу.

— Чем я могу вам помочь?

Урс Третий усмехнулся краем рта, но не стал откровенно показывать, что вождь задал очень глупый вопрос. Хотя, вполне вероятно, что именно на это Кеха и рассчитывал. Но Великому князю необходимо было решить возникшую проблему, во что бы то ни стало. Тем более, что он считался одним из сторонников нового имперского вождя и даже успел заслужить его расположение, привезя на Хепс особенно крупные самородки мегналлы.

— Вы могли бы позволить нашим кораблям вернуть беженцев на их планеты.

— На пепелища? — Кеха мельком взглянул на Великого князя.

— В таком случае, у нас остаётся только один выход, — загадочно произнёс Великий князь.

— Вот и используйте его, — быстро ответил Кеха и дал понять, что он потерял к динаргу интерес.

 Отходя в сторону, Урс Третий снова усмехнулся краешком рта и чуть слышно пробурчал.

— Как прикажете, вождь.

— Вы решили нашу главную проблему, Великий князь? — услышал Урс Третий знакомый голос посла и повернулся к нему.

— Разумеется, князь.

— Значит, беженцев можно отправлять обратно?

Урс Третий виновато улыбнулся и покачал головой.

— Вождь предпочёл другой вариант.

От этих слов у Вита Двадцать четвёртого отвалилась челюсть и посол с трудом смог выговорить.

— В рудники на астероиды?

Великий князь развёл руками и собирался уже направиться к выходу, чтобы покинуть церемонию, когда в непосредственной близости от имперского вождя, за спиной Урса Третьего раздался вопль. Он, от неожиданности, резко обернулся и увидел страшную картину.

На том месте, где только что стоял Кеха, светилось белоснежное предохранительное облако, полностью скрывая вождя, и только его вытянутые руки, держащие за грудки какого-то ореула, были видны отчётливо. Разговоры в лаборатории стихли и все, кто присутствовал на церемонии, смогли услышать слова посыльного сановника.

— Тэки отвергли сделку с биридами и те, отступая от Ронуса, подвергли Птас бомбардировке астероидами.

Кеха отшвырнул ореула в сторону и ринулся сквозь толпу приглашённых к выходу из залы. Наблюдая за этой картиной, Великий князь подумал, что на самом-то деле, имперского величия в вожде Питахов не больше, чем ума у их посла Вита Двадцать четвёртого. И этот вывод заставлял призадуматься о будущем.

 

25. Хепс. Имперская крепость Федес.

 

Назират прошла в Площадную залу из внутренних покоев крепости. Ей уже доложили о том, что произошло на орбитальной верфи, и она с трудом сдерживала кипящий в ней гнев. Как мог её сын, так безвольно повести себя в присутствии придворных и дипломатов? Простое ореульское чувство опять затмило его разум и разрушило традицию чести вождя. Теперь, уже имперского вождя.

Назират шла медленно. Она шла мимо портиковых ансамблей, через микропарки, обходила фонтаны и статуи, постепенно приближаясь к центру залы. Она боролась с гневом, бурлящим в ней, хорошо зная, что должна его погасить. Не пристало Матери рода показываться на глаза сыну с помутневшим рассудком. А гнев был именно этим отвратительным чувством, достойным простых ореулов, но никак не знати.

Назират вышла к тронному портику и остановилась перед ступенями возвышения. Кеха внутри не было, и она огляделась. Вождь сидел на парапете одного из фонтанов, в центре которого, в струях воды возвышалась статуя Менелоны — одной из легендарных лавид Диарга, тайно покинувшей мир смерти и спустившейся в мир живых в образе прекрасной ореулки, за что Диарг покарал её, обрекши на вечное зрение. По легенде она видит и сейчас, давно умерев плотью, и страдает за ту краткосрочную слабость, которой поддалась под влиянием мимолётного чувства.

Кеха не обратил внимания на Мать рода. Он продолжал молча сидеть на парапете, устремив взгляд на воду у ног лавиды. Усмирив свой гнев от нового оскорбления, Назират подошла к фонтану с другой стороны, чтобы Кеха мог её видеть.

— Сын мой... — начала было Назират, но вождь прервал её.

— Они погубили нашу планету, — негромко сказал Кеха.

Назират сжала кулаки и снова попыталась вырвать разум сына из объятий чувств.

— Имперскому вождю не пристало думать об отдельных планетах. Ему принадлежит вся империя.

Кеха словно не слышал её.

— Они предали нас.

— Предают слабых. Если бы ты прислушался к моему совету и заключил бы сделку с онтия...

Кеха поднял взгляд на Мать рода, и Назират отшатнулась, увидев его глаза. Как всё-таки удивительно сильно плоть умеет передавать внутреннее состояние души ореула! Никогда е-тело на такое не было способно. В полумраке Площадной залы глаза Кеха горели красными огнями ненависти.

— Ты отправила моего сына в заложники к этим варварам, Мать рода. Ты обрекла его на мучительную смерть.

— Ты не можешь обвинять меня, сын мой. — Назират говорила, стиснув зубы, чтобы не закричать от гнева переполнявшего её. — Моё сердце разрывается от боли, но я Питах! И судьба империи...

— К Диаргу твою империю! — взревел Кеха и вскочил на ноги. — Можешь делать с ней, что хочешь! С ятти или без них! Меня это больше не волнует! Я лечу на Лусан и спасу своего сына, даже... — голос его внезапно сошёл на шепот, — ...даже если мне будет суждено погибнуть на этой варварской планете.

Он нервно дёрнул головой. С презрением посмотрел на остолбеневшую Назират и быстро пошёл из залы. Мать рода продолжала стоять неподвижно, смотря, как её сын удаляется. Она не могла говорить и даже если бы начала, у неё не получилось бы. Воля её была парализована, разум — отрешён. Она только что получила согласие вождя на сделку с онтия и, потеряла своего сына. Пережить это одновременно её рассудок отказывался. Как только фигура Кеха исчезла за тяжёлой тудрой, Назират рухнула без чувств.

 

26. Лусан Башня Хранителя.

 

Над туманной дымкой скрывающей водный поток Арсиса, глубоко врезавшегося в каменистую породу планеты бурлящей рекой, вспыхнуло ослепительное облако взрыва, и грохот погибшего скодера далеко по каньону разнёс весть о победе его противника. Поединок был завершён и тёмно-зелёный транспер, сделав круг почёта над Башней Хранителя, опустился на одну из посадочных площадок, что находилась на несколько этажей ниже огромных порталов Соборного зала, где происходило пиршество. На этот раз победа досталась клотийцам, и они воодушевлено орали в своём кругу, воздымая к купольному потолку зала наполненные импиром кубки.

Хранитель башен айронов, Варавакан, возлежал на мягких подушках и с усмешкой наблюдал за плясками равнинников.

Марон понсийцев, Дэмэрэкэс, вскочил на ноги, гневно смотря на клотийцев и, выйдя из своего круга, обратился к Варавакану.

— Хранитель башен! — громко прозвучал под куполом зала его зычный голос. — Я требую ещё одного боя!

Варавакан надменно окинул взглядом марона островитян и поставил свой кубок на низенький столик заставленный чашами с яствами.

— Ты просишь ещё одного боя? — переспросил Варавакан марона.

Клотийцы перестали плясать, замолчали и устремили напряжённые взгляды на Хранителя башен. К Варавакану нагнулся другой айрон, Паракаман, и с надеждой поинтересовался:

— Ты позволишь им новый бой, Хранитель?

Варавакан усмехнулся и ткнул рукой в марона понсийцев.

— Это зависит от выбора воина. Кого ты пошлёшь на этот раз?

Фарбосийцы и свеи, из своих кругов с интересом наблюдали за этой сценой. Их будоражили поединки над пропастью Арсиса. Будет ли продолжено это развлечение или до наступления Священной Ночи им останется наслаждаться только импиром и плясками? Что ответит айрону островитянин?

Дэмэрэкэс ударил себя в грудь кулаком.

— Я, выйду на поединок с равнинником.

Варавакан широко открыл глаза. Из толпы клотийцев выскочил гекур Вепетерек.

— Хранитель башен айронов! Это не слыхано! Мы не сможем достойно ответить на вызов марона, и островитянин это знает!

— Это верно, — согласился Варавакан. — Марон равнинников сейчас далеко от Лусана и не сможет выступить против тебя, а другие противники будут тебе неровней.

Дэмэрэкэс покрылся пунцовыми пятнами, особенно заметными на фоне его тёмно-синего мундира. Но он не мог больше довериться ни воинам своего клана, ни гекурам. Он должен был сам наказать равнинников смеющихся над его скодерами.

В ожидании его ответа, в зале наступила тишина. Бириды замерли в немой сцене, устремив напряжённые взгляды на марона островитян. И в это время, из-за спины Варавакана зазвучал утробный голос мутанга, всё это время сидевшего в позе медитации, отрешённого от суеты проходящего празднества своими, недоступными биридам мыслями.

— Пусть марон сразиться с ореулом, — сказал Ногосотон и рёв одобрения взорвал тишину зала.

Хранитель башен вопросительно посмотрел на марона. Островитянин на секунду заколебался, но будоражащие его сознание вопли биридов не позволили ему отступить назад. Теперь у него не было выбора. Тем не менее, он хотел отомстить равнинникам. А как его желанию сможет соответствовать поединок с этим Питахом, их заложником? Только в одном случае он будет удовлетворён.

— Пусть будет так, — ответил Дэмэрэкэс и ткнул рукой в толпу клотийцев. — Но ореул будет драться на транспере равнинников.

Клотийцы снова остановились, повернулись к лежакам айронов и замерли в ожидании решения Хранителя башен. Варавакан минуту помедлил, потом обхватил свой кубок когтистыми пальцам и поднял его над головой.

— Приготовьте ореулу транспер.

Лицо марона засияло от близости мести и, гордо вздёрнув головой, он посмотрел на осклабившиеся лица равнинников.

От предвкушения предстоящего поединка, невиданного доселе на Лусане, бириды пришли в дикий восторг. Соборный зал Башни Хранителя загудел от выхода эмоций и необузданных страстей. Импир полился рекой, чаши с яствами опустошились, племена биридов пустились в круговые пляски, распевая древние гимны.

Варавакан приказал доставить из каземата Башни царственного узника.

 

Здесь почти не было света.

Такха отпрянул к стене камеры, когда дверь распахнулась, и внутрь проскользнули две тени. Они подхватили узника под руки и выволокли его в коридор. На сыром, шершавом полу, Такхе дали возможность перевести дух, а потом, приподняв на руках, повели петляющим лабиринтом подземелья.

Два воина о чём-то переговаривались на своём рычащем языке, и всё время пинали локтями Такха под рёбра. Он не понимал биридов, да и не очень к этому стремился. Там, во тьме камеры, куда не проникал ни один луч их поганого Шедара, Такха уже давно приготовился к смерти. Он не забыл, что эти варвары сделали с Физузом, во что они превратили Флагилон и Код, и не ждал от них пощады. Он думал всё это время только об одном, о треклятой чести Матери их рода, сделавшей его заложником во имя своих интриг. И часто вспоминал отца - безвольного, безнадёжного правителя, которому не нужна была эта империя, но который не мог противиться безудержной воле своей матери.

Такха очнулся от воспоминаний, когда на него плеснули водой, и первая мысль, родившаяся у него в голове, опять заговорила о смерти. А потом голоса его конвоиров смешались с воплями остальных биридов и его выволокли к центру огромного зала.

Такха приподнялся на руках и посмотрел вокруг. На полу, заваленном коврами, несколькими большими кругами возлежали бириды. Перед высокими порталами, на возвышение из нескольких ступеней, среди разноцветных подушек, которые заменяли биридам кресла, возлежало несколько айронов. За их спинами Такха рассмотрел одинокую фигуру мутанга в сером балахоне. Один из биридов, одетый в тёмно-синий мундир подошёл к нему и, ухватив за подбородок, повернул его лицо к себе. Такха узнал в нём марона понсийского клана. Островитянин задышал под плотной тканью мундира своими грудными щелями и Такху обдало вонью.

— Тебе предоставлена честь, ореул, — зычно провозгласил марон в лицо Такхе волю Хранителя башен айронов.

Такха скривился.

— Ты не счастлив? — осклабился понсиец.

— Убить тебя перед своей смертью будет лучшей из молитв Диаргу. — Распухшими губами прошептал Такха.

Марон оттолкнул голову пленника и выпрямился.

— Паршивый ореул согласился умереть в бою, — громко произнёс марон и повернулся к равнинникам. — Он будет рад умереть на одном из ваших трансперов.

Островитянин стоял перед группой клотийцев, язвительно хохоча, пока не увидел, что равнинники не реагируют на его смех, а в изумлении смотрят за его спину. Он резко повернулся. Такха стоял, возвышаясь над ним на целую голову, надменно смотря на коротконогого дикаря в варварском наряде, и подпирал кулаками пояс.

— Я буду рад убить тебя, островитянин, на любом космолёте. И если ты выбрал транспер — пусть так и будет.

Бириды смолкли. Вид их заложника, в кровоподтёках, с синяками и ушибами, в рваной одежде и, тем не менее, не сломленного, вызывал у них неприятную дрожь. Особенно неприятно почувствовал себя марон понсийцев. Островитянин сделал несколько шагов назад и приказал воинам окружить ореула, и отвести его к посадочной площадке.

 

Космолёт клотийцев был практически не знаком Такхе. После перехода в кристалл-носитель транспера его запихнули в рубку и заблокировали выходной люк снаружи. Бортовой компьютер запустил двигатель без его участия и космолёт, против его воли, стартовал с посадочной площадки Башни Хранителя.

Крылатый скодер понсийца, переливаясь тёмно-синими размывами, пронёсся совсем рядом с транспером, и воздушная волна сбросила Такху в штопор. Система управления была стандартной, для биридов. Отдельные фрагменты пульта Такха, наверное, мог бы распознать, но времени для этого у него не было. Оставался только бортком.

— Выровнять полёт, — приказ искусственному интеллекту Такха.

Трёхкрылый транспер выправился и начал набирать высоту, поднимаясь вдоль отвесной стены каньона.

— Предельная высота полёта: четыре километра, — сообщил ему бортком. — Дальность ограничена тремя километрами от Башни. Максимальная скорость: три тысячи километров. Максимальное ускорение: одиннадцать «ту».

— Значит, манёвра у нас нет, — усмехнулся Такха.

— Манёвра нет, — равнодушно подтвердил бортком.

— Отключить ручное управление двигателями, — приказал Такха. — Систему балансировки — на максимум, орудия — на залповый огонь.

Транспер рванулся навстречу Башни и Такха завалил штурвал «на борт». Космолёт сделал головокружительный разворот и оказался точно перед двукрылым скодером островитянина.

— Огонь! — выпалил Такха и, как только четыре ствола полыхнули лазерами в сторону понсийца, навалился на штурвал, уводя транспер отвесно вниз.

— Промах, — констатировал бортком.

— Вижу, — буркнул Такха.

Скодер увернулся от огневого залпа и сразу же бросился за транспером вдогонку. Через секунду обе машины скрылись в туманной дымке водного потока.

Такхе надо было выиграть время, дать космолёту новый разгон и пройти над скодером понсийца. Тогда и только тогда, он сможет поразить космолёт марона огнём своих орудий. Но как это сделать?

Машины, одна за другой, вынырнули из белёсого тумана и завертелись кругами в зоне поединка, словно в бочке, ограниченные невидимыми стенами «турнирного поля». Понсиец бросал свой космолёт из стороны в сторону, стараясь сбросить транспер с хвоста, и когда это ему удавалось, заходил на максимально крутой вираж, а потом обрушивался на Такха сверху. Транспер уворачивался и снова уходил в спасительную дымку водного потока.

В очередной раз Такха вывел космолёт из тумана Арсиса и устремился вертикально вверх, чувствуя за спиной скодер островитянина. Тот нагонял его. И в это время, далеко в небе, в лучах вечернего Шедара, появилось несколько ярких точек, стремительно увеличивающихся в размерах. Такха поначалу даже внимания на них не обратил, так сильно он был поглощен воздушным боем. Когда же точки стали большими, и он увидел, что летит на них с неба, от радости охватившей его, он заорал так громко, что бортком моментально окружил его непроницаемым белым облаком стабилизации. Такха успел таки вывернуть штурвал до отказа и, на полном ходу, транспер налетел на подвернувшийся скодер понсийца, практически мгновенно испарив его корпус... и себя тоже.

В Соборном зале, после секундной немой сцены начался дикий ор. Бириды кричали, прыгали — неимоверное напряжение поединка разбудило их древние инстинкты, и они кинулись кланом на клан в рукопашной схватке, давая выход всем своим страстям.

И в это время, Башня Хранителя загудела сигналом воздушной тревоги. Из космоса, прямо на головы варваров падали астероиды.

 

27. Орбита Лусана

 

Мегакрейсеры Басс-эскадры неслись к орбите Лусана на полной скорости. Месть гнала ореулов к цитадели биридов. Опередить её могли только ракеты с генерат-архитерами. И каменные астероиды, сформированные в пространстве космоса сразу после выхода ракет из шахт, падали на варваров с орбиты, пробивая тонкую атмосферу, разрушая города, вздымая океан, и проламывая кору планеты. Смерть и разрушения накрывали Лусан, чёрными смерчами проносясь над плоскогорьями, равнинами, и глубокими каньонами. Башни биридов срывались со скальных стен и падали, погружаясь в стремительные воды речных потоков. Прибрежные города были поглощены гигантскими цунами, остров Понс почти весь погрузился на дно океана, и только горные цепи Пинсура ещё возвышались над бушующей стихией, спасая жизни немногим островитянам. Космодромы и военные базы, заводы, и возделанные равнины, всё было подвергнуто разрушению. И чёрный снег бесконечно долго падал на умирающую планету, погружая её в беспроглядную тьму грядущих тысячелетий. Над Лусаном наступала Священная Ночь.

А то, что осталось от флота Жёлтых вождей. То, что носило имя «Басс-эскадра», медленно покидало орбиту проклятой планеты и где-то там, на самой окраине системы уходило в межнебесье. Княгиня Амриза, последняя из рода Фисузов, уводила остатки своего клана в далёкие пространства за пределами Жёлтой равнины, чтобы там, на одной из планет неизведанной ещё системы, возродиться из пепла поражения, как легендарная маасская птица Кроф.

 

28. Система Шедар

 

Исса-мегакрейсер вошёл в систему со стороны противоположной Лусану. С мостика мегакрейсера Кеха напряжённо смотрел на огненный шар звезды, заслоняющей планету биридов и краем уха слушал приказы, и распоряжения Второго стратега Торона из рода Хетов, младшего сына регент-стратега Газита.

Операция по спасению сына имперского вождя была проработана до мелочей. Главной, в этом полёте на цитадель врага, была скрытность. Быстроходные глоттеры, сопровождавшие мегакрейсер в этом походе, должны были незаметно для сторожевых отрядов биридов подойти к планете и разделившись на орбите на две группы, совершить молниеносный бросок в район каньонов, и к орбитальным трансляторам. Атакой мегакрейсера предполагалось связать сторожей на орбите, чтобы дать глоттерам время совершить посадку на площадках Башни Хранителя и захватить её. Именно там, вероятнее всего, бириды могли содержать Такха.

Безопасность сына была главным условием этой операции, но никто из стратегов штабгруппы не мог дать Кехе гарантию, что бириды не успеют убить Такха раньше, чем до него доберутся штурмовые отряды десанта. Во всех расчётах операции присутствовал только один обнадёживающий элемент — дух ореула не сразу покидает его плоть, поэтому своевременная репликация обнаружит его и временно поместит в персональный кристалл-носитель. После чего, через один из телепортов его отправят на корабль и здесь, во внутреннем мире, искусственный интеллект мегакрейсера успешно завершит восстановление личности Такха. Главное в принципе репликации — не опоздать. Стратеги надеялись, что времени у них будет достаточно.

Первые сообщения после выхода мегакрейсера из межнебесья насторожили ореулов. Система была практически пуста. В межпланетном пространстве не было обнаружено признаков движения. Это означало, что все корабли биридов либо стояли на планетах, либо их не было здесь вовсе.

Флот биридов находился сейчас далеко от Шедара, стратеги это знали. Варвары, пользуясь безнаказанностью, наверняка грабили системы звёздной ассоциации Птас. Но здесь должны были остаться их сторожевые отряды — никто и никогда не оставлял свои планеты без охранения. Неужели они настолько беспечны? — думал Кеха. Или они настолько самоуверенны?

Когда мегакрейсер только начинал выходить из-под прикрытия короны Шедара, а первые глоттеры уже подходили к орбите безмятежной планеты, опустошённость системы получила объяснение и привела ореулов в ужас. Непроницаемой белой оболочкой обернулось е-тело Кеха, когда глоттеры передали на мостик мегакрейсера изображение Лусана.

Планета выглядела мёртвой. Сплошная чёрная пелена заволокла её атмосферу, а под ней, среди вздыбленной коры, сенсоры истребительных космолётов наблюдали только кратеры, заваленные трещины каньонов, полузатопленный остров Понс и пробудившиеся вулканы. Реки магмы стекали с горных массивов на плоскогорья, равнины и степи Лусана, испепеляя всю растительность, оставляя за собой выжженную пустоту. Руины городов не подавали признаков жизни, а от башен айронов виднелись только останки крепёжных блоков. Планета была мертва.

Ужасное предчувствие сверлило душу имперского вождя и в неистовом стремлении найти, пусть даже среди руин, своего сына, Кеха приказал приготовить ему телепорт. Он сам собирался найти Такха.

 

Они опоздали, это было очевидно. Но кто мог разбомбить планету биридов астероидами? Это казалось невероятным.

Покинув телепорт, наскоро установленный среди руин, Кеха, сопровождаемый отрядом гвардейцев под началом Второго регента-гвардии Маро из рода Физов, двигался на двух бронетранспортёрах по краю каньона Арсис. Где-то в этих местах должна была висеть над пропастью одна из башен айронов, Башня Хранителя. Однако, остовы креплений, торчащие из скальных стен каньона, не могли дать ореулам точного ответа — та ли эта башня или какая-нибудь другая. Глоттеры носились над равнинами и плоскогорьями Лусана, разыскивая хоть кого-то, кто остался в живых после страшной бомбардировки, в надежде узнать от них что-нибудь о царственном узнике.

Кеха пустыми глазами смотрел на разрушенные стены каньона и в пол уха слушал короткие доклады приходившие от поисковых групп. Надежда ещё теплилась в его сердце, но разум говорил о тщетности поиска.

«Он потерял своего единственного сына!» Как же Кеха ненавидел за это Назират. Как же он ненавидел...

Бронетранспортёр опустился у края пропасти и Маро, выпустив наружу гвардейцев, терпеливо ждал, когда имперский вождь отдаст новый приказ. А Кеха сидел в кресле перед боковым иллюминатором транспорта и словно не замечал происходящего.

Неожиданно по каналу связи пришёл доклад от одного из поисковых отрядов. Четвёртый стратег группы истребителей сообщил, что они сели в горной местности бывшего острова Понс и нашли там, в пещерах, перепуганных биридов — несколько сотен спасшихся. От них ореулы узнали, что перед самой бомбардировкой, которую, как они утверждали, произвели неизвестные им мегакрейсеры, в Башне Хранителя проходили воздушные поединки космолётов. Их транслировали на всю планету. В последнем из них, противником марона понсийцев был ореул. Это был Такха.

Услышав эту историю, Кеха медленно встал с кресла и, с трудом передвигая ногами, вышел из бронетранспортёра под шквальные порывы серого ветра. Глаза его были широко раскрыты, взгляд ничего не выражал. Он стоял, шатаясь, опираясь рукой на поручень люка и, ничего не говоря, просто смотрел бессмысленным взглядом на широкую трещину каньона, в котором, как он понял, в воздушной схватке с биридом погиб его сын.

— Он погиб, как и подобает ореулу, — услышал Кеха негромкие слова Маро.

Повернув голову, Кеха посмотрел на регента-гвардейца пустым взглядом и, ничего не сказав, пошел, шатаясь к краю пропасть. Маро пошёл за ним следом, но остановился, увидев взмах руки вождя. Кеха хотел остаться один. Он остановился поодаль от транспортов и гвардейцев, смотрящих на него издалека, и стоя на самом краю каньона, безмолвно смотрел на его скальные, обрывистые стены, прощаясь с погибшим сыном. Он никогда не сможет простить Назират его смерти. И он никогда уже не сможет править империей, зная, какую цену за власть ему пришлось заплатить.

Резкие порывы ветра, перемешанные с чёрным пеплом, хлестали Кеха по лицу. А он всё стоял и не мог найти в себе силы уйти от края каньона. В самый последний момент, Маро взял его за локоть и слегка отвёл от края пропасти. Если бы ни этот опасный поступок, в другой ситуации стоивший гвардейцу жизни, Кеха, наверное, отправился бы вслед за сыном, на дно водного потока Арсиса, грохочущего внизу под туманной дымкой.  

«Но, что теперь ему делать?»

Поисковые отряды уже возвращались из каньона. Найти остатки крылатого транспера, на котором погиб Такха было невозможно и операцию надо было сворачивать. Все ждали приказа имперского вождя. Он же был подавлен своим горем настолько, что относился ко всему безразлично.

Приказ отдала штабгруппа.

Несколько часов спустя Исса-мегакрейсер и отряды истребительных глоттеров покинули орбитальное пространство мёртвой планеты и, перейдя на окраине системы Шедар в межнебесье, взяли курс на Хепс.

 

29. Туманность Синих Ветров.

 

Зловещий энергетический вихрь гигантским валом разрезал космос. Вокруг него, на протяжении десятков световых лет не существовало звёзд, туманностей, астероидных скоплений и нормального пространства-времени. Это была область сплошной аномалии галактического вихря Та, протянувшегося откуда-то из глубин Пурама до далёкой окрестности галактики колоссальным щупальцем. Голубоватое сияние галактического вихря сплошной стеной заслоняло пространство Жёлтой равнины от окраин туманности Синих Ветров, где над ребристой дымкой Ай`Саратоша — континентальной косы плато Караби, в ожидании послания с Хепса медленно двигались крейсеры Второй стратегической группы Адмиралтейского картеля под командованием групадмирала Даро`Но`Ка.

После решения Торгового Совета о военном вмешательстве в дела на Хепсе, верховный адмирал картеля отдал приказ о передислокации Второй стратегической группы из области Да`Пилона, где она патрулировала границу между Белым облаком и Туманной Крагой, к вихрю Та. Между крагами и роккул шла «Откровенная война». Онт не участвовал в ней, но диспозиция групп Адмиралтейства в области Да`Пилона являлась необходимой демонстрацией военной мощи для защиты здесь интересов Торговых картелей. В империи же ореулов Торговый картели были редкими гостями, поэтому, Даро`Но`Ка не понимал, что заставило Торговый Совет гнать к границам Жёлтой равнины целую стратегическую группу. Если в Верховных Палатах рассматривали военное вмешательство в дела ореулов, как важную составляющую Мировой политики Онта, можно было отправить к Хепсу тактическую группу. Этого вполне хватило бы для поддержки власти нового имперского вождя Серых. Или же Торговый Совет, под предлогом оказания помощи Хепсу, решил остановить продвижение Кондента на Жёлтую равнину? — групадмирал находился в замешательстве, поскольку вся информация относительно политики Онта в отношении Хепса была засекречена. Тем не менее, переброска четырёхсот крейсеров к галактическому вихрю Та, свидетельствовало о том, что затевалось нечто очень серьёзное.

Дополнительным свидетельством тому было присутствие на борту групфлагмана консула Мирового картеля Ка`До`Миля, секретаря Торгового Совета Ма`Ту`Ки и агента Разведывательного картеля Ту`Ворака`Пи. Такого количества высокопоставленных персон на борту своего крейсера групадмирал не мог припомнить, поэтому он нервничал.

Неизвестность для военного онтия всегда представлялась состоянием отвратительным. Но что было делать — политика и секретность на Онте были неразлучны.

Размышления групадмирала прервал доклад оператора дальней связи о подходе из межнебесья ожидаемого астрона «Адро`Хина». Групадмирал сделал запрос о секретных кодах космолёта и, получив положительный ответ оператора тактического контроля, дал разрешение на сближение, и стыковку. Пассажира «Адро`Хина» ожидали на борту групфлагмана с нетерпением.

 

Проконсул Мирового картеля на Хепсе Ай`Си`Оль, пройдя в пассажирские апартаменты, дружески пожал обе руки консулу Ка`До`Милю и поклоном головы поприветствовал остальных.

— Позволь тебе представить Ту`Ворака`Пи, агента Разведывательного картеля, — дипломатично улыбнулся Ка`До`Миль и предложил проконсулу сесть. — С секретарём Ма`Ту`Ки ты уже знаком.

Ай`Си`Оль ещё раз приветствовал агента и секретаря, и сел в предложенное кресло. Ка`До`Миль устроился напротив и положил руки ладонями на колени.

 — Итак, мы готовы тебя выслушать, проконсул.

Каюта, в которой они сидели, была просторной и чем-то напоминала кабинет главы Мирового картеля на Онте. Такая же богатая обстановка, тёмные стены, светлая мебель - тихая, уютная среда обитания дипломата, главная задача которого — постоянные размышления о судьбе империи. Единственным ее недостатком, как и смежных с ней,  второстепенных помещений, было свойство внутреннего мира кристалла-носителя крейсера — здесь нельзя было утаить ни одного секрета от искусственного интеллекта корабля, который этот мир и формировал. Но коды Разведывательного картеля, введённые во все борткомы крейсеров Адмиралтейства, давали некоторый контроль над отдельными директориями корабельного компьютера, что и гарантировало от подслушивания «персонами без допуска».

Ай`Си`Оль, как всегда в присутствии высокопоставленных лиц, немного волновался, но ответственность дипломата не позволяла ему выказывать этого состояния и никак не отражалась на ровности его речи.

— Соглашение с Питахами достигнуто, достопочтенные, — с кажущимся спокойствием доложил проконсул. — Нам предоставлено право свободного прохода на Жёлтую равнину и проведение боевых операций с врагами Серого клана. Однако, стратегической группе предписывается строгое следование маршрутом: через районы скопления Адр, Абинский разлом и скопление Каму. Мать рода Назират, особо настояла на запрещении вхождения наших кораблей в пространство динаргов.

— Они опасаются возможных осложнений? — поинтересовался Ка`До`Миль.

— Именно так, консул. Но соглашение даёт нам простор манёвра во всех остальных районах империи, а главная задача, как и предполагалось, это разгром сил тэков в долине Иктар и ассоциациях Птас и Вит. Со своей стороны, Питахи подписали обязательство о предоставлении широкой автономии Великим княжествам динаргов, которое предполагает объявление плато Гирт, за исключением района Серых скляров, территорией «вне имперского протектората».

— Это означает и внутреннюю, и внешнюю автономию? - уточнил Ка`До`Миль.

— Именно так, консул, — скромно кивнул Ай`Си`Оль.

— Прекрасно. — Ка`До`Миль встал и, пройдясь по каюте, остановился за спинкой своего кресла, напряжённо рассматривая собеседников. — Соглашение с Питахами достигнуто и теперь мы можем перейти к выполнению следующего этапа нашей политики.

Все внимательно посмотрели на главу имперского картеля.

— Мы не можем допустить, чтобы сделка проконсула Ди`Ка`Эля с Торговым Советом завершилась благополучно. Это приведёт его к сверхвозвышению. Дисбаланс во внутренней политике столь же опасен, как и во внешней.

Секретарь Ма`Ту`Ки согласно кивнул.

— После отставки секретаря Ро`Де`Ки, ситуация в Верховных Палатах несколько разрядилась. Но все на Онте с напряжением ожидают нового кризиса. Если Ди`Ка`Эль добьется полной независимости Великих княжеств от Хепса, это приведёт к отставке большого числа секретарей и Торговый Совет потеряет свои полномочия. Директивная власть перейдёт к императору, а финансовая — к группе наиболее мощных Торговых картелей. Мы не можем допустить образования на Онте олигархии. Это положит конец нашим достижениям и приведёт империю к упадку.

Ай`Си`Оль понимающе кивал головой. Теперь он понял, почему именно его вызвали с Хепса, а не Ди`Ка`Эля.

— Ваша задача, проконсул, — мягким тоном сообщил Ка`До`Миль, — дезавуировать деятельность проконсула Ди`Ка`Эля на плато Гирт, куда он, несомненно, скоро отправиться. На это счёт вы получите все необходимые инструкции от агента Ту`Ворака`Пи.

Агент Разведывательного картеля сдержанно кивнул.

— Он отправится вместе с вами на Хепс, и будет содействовать в реализации этого плана. — Закончил Ка`До`Миль.

— Должен ли я понимать, что проконсул Ди`Ка`Эль не может вернуться на Онт после решения тэкской проблемы? — напрямую спросил Ай`Си`Оль и встретил напряжённое молчание остальных, которое разрядила улыбка главы Мирового картеля.

— Раньше, проконсул. Намного раньше. Вам не нужно дожидаться решения тэкской проблемы. Ди`Ка`Эль должен отправиться на плато Гирт как можно скорее. Убедите его в этом. А Разведывательный картель обеспечит ему там достойную встречу. Думаю, район Серых скляров — территория вполне подходящая для решения этой проблемы.

Ту`Ворак`Пи закивал головой и прищурился.

— Динарги как раз начинают масштабную переброску беженцев на астероиды. Очень удобная ситуация для исчезновения в этой сутолоке потерявшего разумность дипломата. Уверен, там его никто не станет искать.

— Что ж, — подытожил Ка`До`Миль, — Нам осталось определиться с картой передислокации стратегической группы и сообщить об этом групадмиралу Даро`Но`Ка.

— Мне кажется экспедицию разумнее начать с системы Шарат, — вслух подумал Ту`Ворак`Пи.

Ай`Си`Оль удивлённо вскинул брови и посмотрел на Ка`До`Миля.

— Да, да, проконсул, — закивал головой глава Мирового картеля, возвращаясь в своё кресло. — Это вызвано необходимостью укрепления наших интересов на Хепсе. Сил у Питахов недостаточно, чтобы спокойно сидеть на троне империи, а нам теперь, нужно чтобы это оставалось именно так. И как можно дольше. Поэтому групадмирал поведёт стратегическую группу сначала к Хепсу. Помимо всего, необходимо согласовать наши действия со стратегштабгруппой Серых, это касается и будущих диспозиций на фронте с тэками.

— У Хепса разумно оставить одну тактическую группу, - предложил агент и его поддержал секретарь.

— Это заставит Питахов соблюдать соглашение в полном объёме и без интерпретаций.

— А как же быть с независимостью динаргов? - поинтересовался Ай`Си`Оль.

— Независимые княжества нам нужны вместе с районом Серых скляров, проконсул, — пояснил Ка`До`Миль. — Это дело будущего. А пока мы будем решать тэкскую проблему. Мы не можем допустить распространения на Жёлтой равнине их финансовой меры. Золотой релат должен оставаться там, где он сейчас есть. И это более чем, что-либо другое, соответствует стратегическим интересам Онта. А сейчас, если не у кого нет возражений, я приглашу групадмирала Даро`Но`Ка. Думаю, настало время сообщить ему подробности предстоящей экспедиции.

Все согласно закивали, и консул вызвал мостик крейсера.

 

Корабли Второй стратегической группы Адмиральского картеля Онта медленно двигались вдоль ленточных туманностей косы плато Караби. Перед ними сплошной пеленой поднималась сверкающая голубоватым свечением стена галактического вихря Та. Четыреста крейсеров, сопровождаемые несколькими сотнями астронов выдвигались к точке перехода в межнебесье.

Глава Мирового картеля и секретарь Торгового Совета завершили свою миссию, и покинули борт групфлагмана, взяв курс на Онт. Проконсул Ай`Си`Оль и агент Разведывательного картеля остались на борту адмиралтейского крейсера «Истан`Фалта».

Получив приказ групадмирала, флот онтия начал подготовку к переходу в пространство ореулов.

 

30. Хепс Паллатир.

 

Чёрные полотнища траурных флагов поднимались к небу над Первой резиденцией империи. Везде поддерживался замедленный ритм жизни. Минором звучали на улицах, площадях и в парках гимны дракону смерти. Статуи Диарга возвышались вдоль главной перспективы Паллатира, на протяжении всей процессии, протянувшейся от телепорта Даллат до Парских ворот имперской крепости. Дым от курительниц заслонял сплошным серым шлейфом свет полуденного Шарата. В его тени, ореулы колоннами шли мимо гигантского катафалка, который двигался намного медленнее их, и каждый из них нёс в своей руке душистую ветку ситара. Одинокие певцы, стоя вдоль процессии на высоких постаментах, протяжно выводили звуки молитвенного синга, удивительно синхронно, не смотря на приличные расстояния. Их голоса сливались в единую песню, напутствуя усопшего в его долгом путешествии в мир мёртвых.

Каменный саркофаг Такха возвышался над головами ореулов шестиступеньчатой пирамидой с усечённой вершиной. Его полированные плиты были изрезаны таинственными иероглифами и знаками единства жизни и смерти. Издревле считалось, что именно по этим знакам, соответствующим имени ореула, лавиды определяют имя усопшего, чтобы зачитать ему его преступления и подвиги из книги мёртвых. После чего, умершему предстояло долго идти через пустыню, под фиолетовым небом, к обители Диарга, где его ожидал приговор хранителя мира мёртвых.

Во главе процессии шли тысячи «стелителей», высыпающих из больших корзин на густую, мелко подстриженную траву улицы кардинос — ритуальный, чёрный песок с берегов Мёртвого озера. Следом за ними, ступая по чёрной дорожке, шли регенты-гвардейцы, сановники, стратеги и рядом с катафалком шли князья, вожди и члены рода Питахов. Остальные ореулы шли боковыми колоннами, которые двигались быстрее основной процессии и по традиции, проходя мимо катафалка, бросали на него пригоршни мелких кристаллов мегналлы.

Не смотря на то, что катафалк двинулся от телепорта с рассветом, Парские ворота Федеса ещё только виднелись вдалеке.

Кеха шёл рядом с гробом, плывущим над траурной дорожкой из кардиноса на небольшой высоте. Лицо его было прикрыто мелкой сеткой «маски печали». Чёрная платир-мантия свободно спадала с плеч. Его голову венчало традиционное перо маасской птицы Кроф. Других украшений и знаков отличия имперского достоинства на вожде не было. Назират шла рядом с ним. Мать рода была одета, столь же подчёркнуто скромно. Серая масса одежды, окружавшая Питахов, говорила о соболезновании имперскому вождю, его матери и роду, потерявшему единственного сына.

Тело Такха было воссоздано в телепорте по генетическому коду, взятому из Плотского хранилища рода, и мумифицировано жрецами Хефу по древнему обряду предков. Теперь Кеха мог не беспокоиться — душа его сына будет опознана лавидами и благополучно доберётся до чертогов Диарга. Жрецы заверили его в этом — они знали, о чём говорят.

Однако, боль внутри себя, Кеха унять не мог. Он почти ни о чём не думал теперь. Только вспоминал детство сына. Их жизнь на Птасе. Первые полёты на Хепс, в старинное родовое поместье, откуда тысячелетия назад начало произрастать древо их славного рода. Кеха никак не мог вернуться к реальности и отказаться от воспоминаний. Они затягивали его настолько, что иной раз, Назират приходилось кричать ему в лицо, чтобы заставить обратить на себя внимание. Сейчас, во время процессии Мать рода была молчаливой и выглядела подавленно. Она уже поняла, что потеряла Кеху и, управляя империей, перестала обращать на него внимание. Сама отдавала приказы. Сама заключала соглашения. Сама же и сгибалась под тяжестью имперской власти. Назират сильно постарела за последнее время. Ей пришлось уже два раза сменить плоть, чтобы скрыть усталость, но страдающий, мучающийся её дух, тоже начинал подавать признаки измотанности. И Назират всё чаще начинала задумываться о своей собственной смерти. Трагедия Такха обескуражила её настолько, что Назират долго не могла прийти в себя, а когда она наконец огляделась вокруг, то поняла, что осталась одна. И испугалась.

«Что если ятти захотят отнять у неё трон? А динарги и бириды, не захотят ли они сговориться и разделить её империю между собой?»

Словно разум на время перестал подчиняться ей. Назират действительно испугалась, но не больше врагов, чем саму себя. Безумие начало овладевать ею — она это осознала, и когда это произошло, словно озарение снизошло на неё, и Назират разогнала сгустившиеся над ней тучи страха. Она взяла власть в свои руки, вцепилась в неё мёртвой хваткой и отныне не собиралась ни с кем её делить. Кехе, теперь, Назират отводила чисто церемониальное место на имперском троне. Потому что теперь, это была её империя.

Наконец перед катафалком выросли колоннады Парских ворот Федеса, и процессия медленно вошла внутрь крепости.

 

Прохладный воздух коридоров крепости был намного приятнее летнего пекла Паллатира. К тому же здесь не было вони траурных курительниц. Пол не шуршал под ногами песком, а стены, украшенные горельефами и драпировкой, отгораживали от внешнего мира с его тяжёлым духом скорби. Единственное, что мешало спокойствию Назират в крепости, был её сын.

Кеха по-прежнему пребывал в состоянии глубокой депрессии и не собирался заниматься империей. Как не пыталась Назират обратить его внимание к реальности, ей это не удавалось. Вождь часами просиживал в подземелье крепости на ступенях саркофага Такха, лишь изредка поднимаясь под звёздное небо, чтобы немного подышать ночной прохладой, а потом снова спускался по стесанным ступеням древней лестницы глубоко вниз, в царственную тишину предмирья смерти.

В Площадной зале постоянно находились князь-регент, генералы-советники и другие сановники империи. Назират проводила одно совещание за другим. Давала распоряжения, рассматривала прошения, властвовала и управляла гигантской Жёлтой равниной. Её империя действительно была настолько большой, что Назират теперь даже не беспокоилась, что ятти вдруг могут возжелать эти просторы — они просто не справятся с таким количеством рас, систем и планет. Только административная система клана могла управиться с этим колоссом, и ятти хорошо это понимали.

Назират провела несколько встреч с проконсулом Онта Ди`Ка`Элем, прорабатывая все мелочи двусторонних отношений после заключённой с Онтом сделки и прежде всего, Назират беспокоил быстро приближающийся к Абинскому разлому фронт с тэками, закрывать который было уже некому. Прибытие флота ятти ожидалось со дня на день, и только в нём Мать рода видела спасение империи. Понимая это, онтийский дипломат наглел на глазах. Стратеги и сановники ярились, взирая на ятти, и Матери рода приходилось сдерживать их праведный гнев. Она не раз уже втаптывала в грязь свою честь перед лицом безвыходной ситуации, и каждый раз, мысли её обращались к сыну, бросившему её одну перед лицом унижения.

Назират стала замечать за собой немотивированную склонность к частому созерцанию звёздного неба над Паллатиром, когда она часами простаивала на крыше одной из башен Федеса, устремляя взгляд на туманный рукав галактического вихря, откуда уже шёл флот онтия. Где-то там, в межнебесье, уже двигались к Абинскому разлому крейсеры Адмиралтейского картеля — Назират мысленно представляла себе их огромное количество. Скоро, очень скоро они встанут на защиту её империи. И, прежде всего потому, что тэки несут угрозу и Онту. Расчёты Назират никогда не подводили. Она была уверена в их точности и поэтому могла позволить себе эти ночные созерцания.

Только с рассветом Мать рода начинала спускаться с крыши крепости и то, только потому, что после короткого отдыха, нужно было приступать к повседневным заботам об империи.

 

В полутьме подвала, освещённого неярким светом орадогов, Кеха чувствовал себя намного лучше, чем там, в залах крепости, которая погубила его сына. Потому, что именно там принималось это роковое для Такха решение. И ещё потому, что там наверху, была Назират. После смерти Такха, Кеха не мог видеть Мать рода.

Он часами сидел на ступенях каменного саркофага и негромко разговаривал с сыном, вспоминая прошлое. Иногда, так получалось, что Кеха начинал даже отвечать вместо него на свои же собственные вопросы. И это, почему-то нравилось ему. Словно их было двое. И они могли разговаривать. Сколько раз Кеха пытался изменить прошлое, вспоминая разные моменты жизни, исправляя какие-то свои поступки и... всё казалось ему лёгким и допустимым. А потом, хоть на мгновение, но он возвращался к реальности, и его начинала мучить страшная боль. В такие моменты, ему хотелось лечь рядом с Такхом и, не двигаясь ожидать своей смерти. Или того лучше — просто покинуть свою плоть. Но встретится ли он тогда с сыном, там, в пустыне дракона смерти? Кеха был в этом не уверен, да и жрецы Хефу отрицали такую смерть. Поэтому Кеха продолжал жить, по большей часть, только здесь, подле гроба своего сына, разговаривая с ним под низкими сводами подземелья.

Лавиды смотрели на него со стен своими слепыми глазницами и тихо-тихо скребли перьями по каменным страницам книг.

 

31. Система Шарат.

 

Сигнал тревоги загудел над Паллатиром, завыли сирены и Первая резиденция засуетилась, как потревоженный муравейник. Ореулы поднимали головы к небу, и что-то показывали на нём. Имперская крепость Федес была подвержена тем же настроениям, что и Паллатир. Окружные залы гудели голосами сотен сановников. Известие с орбитальных телепортов встревожили весь Хепс.

Назират прошла в Площадную залу из внутренних покоев крепости с заспанными глазами. Её разбудили от утреннего сна тельные слуги и сообщили о страшном известии с орбиты. Чтобы выяснить все подробности и срочно принять адекватное решение, Мать рода была вынуждена отказаться от ритуала одеяния практически полностью. Когда она показалась в стенах священной залы, на ней был только полупрозрачный ночной накид и тёмно-красная, без украшений мантия. На голову её была наброшена простая вуалевая сетка с перьевым венцом.

Князья, советники и стратеги поклонились Матери рода, как того требовал ритуал, и, как только Назират взошла по ступеням портика и села на каменную скамью, последовал доклад регента-стратега Газита из рода Хетов.

— Флот биридов вошёл в систему, Мать рода.

Назират сдвинула брови. Она понимала, что ожидает Хепс после того, что варвары увидели на своей планете. И хотя клан Серых не имел никакого отношения к бомбардировке Лусана, доказать разъяренным биридам эту истину, ореулы не могли. К тому же, планету бомбили мегакрейсеры. Чьи это были корабли, догадаться было несложно — остатки клана Жёлтых мстили биридам за Флагилон.

— Какими силами мы располагаем? — уставшим голосом спросила Назират.

— Восемнадцать мегакрейсеров, корветы и три сотни глоттеров.

— Малая Исса-эскадра, — дополнил князь-регент Тут Эхатон.

— Слишком малая, против тысячи тяжёлых космолётов, - резюмировал Газит.

Взмахом руки Назират приказала всем замолчать и встала со скамьи.

— Приказываю Первому стратегу Эрену Фату развернуть Исса-эскадру и атаковать флот варваров. Другого выбора у нас нет.

 

Флот биридов развернулся во фронт и начал быстро приближаться к розовому шару Хепса окружённому поясом орбитальных вокзалов. Навстречу ему, с орбиты метрополии медленно выдвигались мегакрейсеры. Корветы и истребительные глоттеры, разбившись на отряды неслись в авангарде эскадры.

Первый стратег Эрен Фат стоял на мостике Исса-мегакрейсера в окружении стратегов штабгруппы и по индикации внутренней голограммы пространства наблюдал за постоянно меняющейся диспозицией кораблей биридов.

— Персары свеян отделились от основной группы и уходят в верхний эшелон, — доложил оператор внешнего контроля.

— Они рассчитывают рассредоточиться, как можно сильнее, — предположил Второй стратег Умин Раха.

— Вероятно, — согласился с ним Эрен Фат. — Нам от этого нелегче.

Подняв голову, Первый стратег вызвал интеллект корабля.

— Передать всем мегакрейсерам — развернуть фронт крестом в одной плоскости.

— Приказ передан, — прозвучал в головах стратегов ответ Исса-мегакрейсера.

Эрен Фат обошёл голограмму флота биридов и остановился на её фланге.

— Здесь сосредоточенно слишком много скодеров понсийцев. Вероятно, скоро они начнут расслаиваться по глубине времени и оттуда нанесут удар астероидами. Прикажите мегакрейсерам «Баро» и «Тихсу» покинуть формацию и выйти на глубину «минус пятьсот», и «минус триста часов». Эти космолёты надо опередить и встретить их на глубине.

— Приказ передан, Первый стратег, — снова доложил искусственный интеллект мегакрейсера.

Тем временем, передовые космолёты биридов почти достигли расчётного расстояния до авангардных отрядов Исса-эскадры. Чернота космической ночи озарилась первыми сполохами ослепительных вспышек, нитями лазерных батарей и словно фоном этой феерии, над горизонтом фронта неожиданно разверзлись огромные оранжевые овалы ин-переходов.

 

— Говорит групадмирал Даро`Но`Ка.

С проекционного экрана штурмолёта на Хадаранака смотрело надменное лицо ятти.

— Хепс находится под защитой Адмиралтейского картеля Онта, - растягивая слова, говорил Даро`Но`Ка. — У вас есть двенадцать часов, чтобы убраться из системы. В противном случае вы будете уничтожены.

Экран погас и снова озарился развернувшейся панорамой битвы. Хранитель касты в бешенстве сжимал когтистые пальцы в кулаки, рассматривая атаку передовых отрядов фронта.

— Да как смеет этот ятти угрожать мне? — шипел возмущённый айрон.

Бириды в рубке, продолжая управлять атакой, напряглись, выжидая новых приказов Хранителя, предчувствуя, что их ожидает, вероятно, самая грандиозная битва за всю историю расы. Со стороны Хепса на них двигались мегакрейсеры ореулов. Со стороны внешнего космоса, в овалы переходов из межнебесья, продолжали входить крейсеры Онта.

Неожиданно в рубке штурмолёта появились три согбенные фигуры мутангов в своих неизменных серых балахонах. Марон фарбосиец и два его гекура попятились от входа, уступая им дорогу. Все смолкли, и в рубке наступила тяжёлая тишина, в которой прозвучал хриплый голос Фоголотона:

— Хранитель касты айронов.

Хадаранак с удивлением повернулся к мутангу. Никогда раньше ни один из «посвящённых в тайну», как называли мутангов, не обращался к айронам в момент битвы.

— Серебряные Струны Времени зазвучали в космической пустоши. Нас призывает «Блуждающий во времени». Ты поведёшь свой флот за галактический вихрь Тирулат.

Хадаранак вскочил с кресла, и глаза его начали сверлить Фоголотона.

— Когда наш флот подошёл к планете нашего врага для мести за Лусан, ты говоришь, что я должен развернуться и лететь за пределы галактики?! Да как смеешь ты, мутанг, приказывать мне бежать от священной битвы?! Я...

Мутанги не дали договорить Хадаранаку. Подняв свои руки в каком-то таинственном знаке, они направили их сжатые в замки пальцы прямо на Хранителя, и айрон рухнул на палубу рубки, извиваясь в конвульсиях. Несколько секунд спустя тело Хадаранака перестало дёргаться и успокоилось. Гекур фарбосиец присел к айрону и потрогал его пульс, после чего встал, и испуганно посмотрел на своего марона.

— Хранитель мёртв.

Фоголотон повернулся к Мадалакану.

— Айрон! Теперь ты — Хранитель касты.

Мадалакан поклонился мутангу в знак признания его власти и, принимая титул Хранителя, протянул к Фоголотону руки ладонями вверх. Мутанг положил на руки айрона свои и произнёс:

— Серебряные Струны Времени зазвучали в космической пустоши. Нас призывает «Блуждающий во времени». Ты поведёшь свой флот за галактический вихрь Тирулат.

— Да, — ответил Мадалакан и выпрямился.

Все бириды, включая пилотов штурмолёта, смотрели на своего нового предводителя. Мадалакан подождал, пока мутанги покинут рубку, после чего сел в командное кресло и отдал приказ:

— Передать всем космолётам — мы покидаем систему Шарат.

Марон фарбосиец подошёл к спинке командного кресла и сообщил Мадалакану:

— Многие не примут такого приказа, Хранитель.

Мадалакан понимающе кивнул.

— Тех, кто не последует за нами — уничтожать.

— Курс на Шедар? — спросил Мадалакана первый пилот штурмолёта.

— Курс на галактический вихрь Тирулат, — коротко ответил айрон и, встав с кресла, направился к выходу из рубки. — Я буду в своей каюте. Хутупусук — командуйте.

 Марон фарбосиец учтиво поклонился Хранителю айронов.

 

Над Паллатиром сгустились сумерки. Шарат уже почти весь скрылся за горизонтом и его лучи только слегка подсвечивали кровавым маревом густые облака над Первой резиденцией империи. Звёзд видно не было. Кеха стоял у края крепостной башни Федеса и смотрел на гаснущие лучи заката. Прохладный ветер порывами налетал на его одинокую фигуру, развивая длинные полы мантии.

Кеха ни о чём не думал. Он просто стоял, глядя на марево над погружающимся в ночь горизонтом, и безвольно позволял судьбе нести его по течению времени к неизвестности будущего.

— Они покинули систему, — раздался за его спиной голос матери.

— Я знаю, — тихо ответил Кеха.

— Они ушли без боя.

Назират подошла к сыну и встала рядом с ним. Они стояли рядом — две одинокие фигуры, почти неразличимые на фоне почерневшего неба и смотрели на последние лучи уходящего дня.

 

Послесловие.

 

К концу 102035 года Главной эпохи Среднегалактической Зимы, бириды покинули пределы галактики. Их огромный флот пересёк галактический вихрь Тирулат, и об их существовании напоминали теперь только летописи и легенды. Одна из таких легенд гласила, что следом за их флотом, галактический вихрь Тирулат прошёл старый, разбитый корабль. Его искусственный интеллект был повреждён в одной из битв, и поэтому он продолжал преследовать вражеские корабли, не понимая, что война давно была окончена. А спустя пятнадцать лет, после продолжительных сражений у Птаса и Царда, тэки были вынуждены прекратить свою экспансию на Жёлтую равнину и отойти к Архату. Адмиралтейский картель Онта выполнил взятые на себя перед Хепсом обязательства и избавил одряхлевшую империю ореулов от гибельной для неё угрозы. Но ещё на протяжении почти трёхсот лет крейсеры ятти присутствовали в рукавах планетарной туманности Бохул, у Царда и Хорток, пока им на смену не пришли новые эскадры Серого клана.

Онтийский проконсул Ди`Ка`Эль покинул метрополию ореулов в год исхода биридов из галактики, и с тех пор о нём не было известий. Его имя стало нарицательным среди дипломатов Онта, а позже, обрастя небылицами и совершенно невероятными историями, стало легендой.

Имперский вождь Кеха правил Хепсом ещё тысячу семьсот лет и вошёл в хронологию ореулов, как один из наиболее великих правителей империи. Хотя на протяжении всей своей жизни он не совершил больше ничего примечательного.

Мать рода Назират скончалась в 102151 году и была погребена в усыпальнице Упис, недалеко от родового поместья Вали Шех.

Вплоть до 110000-летия Главной эпохи в империи ореулов не произошло каких-либо замечательных событий.

В 110055 году экспедиция Сита Пира к Пураму, в область разлома Да га обернулась распространением среди ореулов так называемой «Доктрины сверхразвития», которая и положила конец древней империи, а спустя восемь тысячелетий привела к появлению на Жёлтой равнине «Пакта ореулов».

Однако до этого времени, впрочем, как и после него, в галактике произошло немало других знаменательных историй.