Вечером, когда дневная жара спадала,
Аристеней
выходил из дома и прогуливался по улицам города. Ему легко дышалось, не смотря на выхлопные газы
автомобилей и массовое их движение по
проспекту. Аристеней шёл медленно по тротуару, глядел на сплошной поток света, несущийся
мимо него и, как ни странно, это помогало ему находиться в отвлечённом от
мира состоянии.
Мир иллюзорен — приходило Аристенею на ум,
и в голове сразу возникали образы, чем-то похожие
на его
блуждание во снах. Они ведь тоже
воспринимались вполне реалистичными, до тех пор, пока он не просыпался. Такое положение побуждало Аристенея думать,
что личность его, на время отдыха
тела, отлучалась от его мира и начинала взаимодействовать с другими
мирами. Желание понять этот феномен
заставлял Аристенея напряжённо размышлять о нём. И со временем,
его разум начал приходить к определённым предположениям.
Он вспомнил о «горизонте событий» из
курса по физике. Это, когда наблюдатель попадает в
пространство сингулярности и всё
происходящее за её пределами
видится ему в
реальном времени, а его самого, как бы не существует для тех, кто
находится вне пространства этой
сингулярности. Такое положение дел объясняется свойством
пространства чёрной дыры, в котором масса настолько велика, что
из-за сверхсжатия вещества сила гравитации искривляет свет,
а из пространства
самой чёрной дыры фотоны света вообще не могут вырваться.
Интересное состояние, — размышлял Аристеней. —
Однако данный случай не объясняет
такую физическую величину,
как время. А ведь оно, время, так же, как и любая другая физическая
опция, тоже обладает некоторыми интересными свойствами.
«Поговорим о пресловутой машине
времени», — незаметно для самого себя, начал вслух
размышлять Аристеней. «В свете последних
достижений экспериментаторов, получается, что она вполне возможна. Но так
ли это? И не находимся ли мы в плену собственного «горизонта событий?»
Аристеней остановился на самом краю
тротуара, повернулся к дороге, по
которой мчался сплошной световой поток
автомобильного освещения, и в его голове родилось новое понятие —
«горизонт реальности».
Должно быть, — пришёл Аристеней к выводу, —
каждая личность должна иметь собственный
горизонт реальности.
Он представил, что стоит на улице
и вокруг него происходит масса событий. Интересных или нет,
это другой вопрос, главное, что они происходят вокруг
него, в пределах его видимости. Как опытный наблюдатель, он сразу заинтересовался: а что происходит в это самое время, скажем,
за соседним домом? Ему ведь этого не
видно. И
ответ последовал такой
— там происходят какие-то другие события и стоит ему зайти за
дом, как в этом можно будет убедиться лично. Так-то
оно так, — согласился Аристеней,
да так ли оно на самом деле? А в чём
вопрос? Почему сомнения?
Аристеней поднял голову и его
голос стал громче.
Он словно стоял перед собеседником и увлечённо ему рассказывал.
«Предположим, что машина времени изобретена и стала доступна всем без
исключения, в виде,
скажем, телепорталов
нуль—транспортировки, с возможностью убытия и прибытия в заданные координаты, с вариантами отклонений
во времени. Чем мы и воспользуемся.
Итак, опытный наблюдатель отправляется в
путь, однако уже перед самым
отбытием вспоминает, что забыл
дома такой важный предмет личной гигиены, как зубная
щётка — с кем не бывает. Опытный наблюдатель задаёт телепорталу координаты своего прибытия, скажем: Нью-Йорк,
и время прибытия, скажем: минус один
час, чтобы иметь возможность, уже из «Большого яблока» позвонить себе домой и
напомнить себе же родному, что обязательно нужно захватить злополучную
щётку.
И что? И ничего. Ничего не
получится у нашего опытного наблюдателя,
как впрочем, не получится ни у кого, даже у глупого фотона в
экспериментальной установке Принстона.
Нет, нет. Наш очень уважаемый
наблюдатель обязательно прибудет
в координаты, что были заданы телепорталу, и даже
отклонения в «минус час» будут выдержаны этим
агрегатом с точностью до одной миллиардной секунды, однако вокруг себя
наблюдатель не увидит ровным счётом ничего. И
не поможет ему даже его
опытность. Ибо. Для каждого индивидуума,
коим, безусловно, является и наш наблюдатель, взаимодействие с
окружающим пространством всегда связано с таким понятием, как его личный
«горизонт реальности».
Чтобы не происходило на соседней улице, — продолжал размышлять Аристеней, — в другом городе или далёкой Гвинее Биссау, для меня, стоящего на этой улице, за
пределами моего горизонта реальности, ничего не происходит, поскольку сам
я не взаимодействую ни с теми событиями, ни с теми пространствами. Чтобы попасть в них, мне
необходимо к ним приблизиться, а для
этого, какими бы видами перемещения я не пользовался, необходимо затратить время. А
оно неумолимо.
Понимаете, — снова обращался Аристеней к
своему воображаемому собеседник, — весь
наш мир — сплошной информационный
клубок, в котором сама информация распространяется со скоростью излучения, или
света, если вам так удобнее. Поэтому,
куда бы вас ни перемещало: в Нью-Йорк ли, на другую планету, на соседнюю
улицу — вы никогда не станете свидетелем происходящих там событий, если попытаетесь
выйти из личного горизонта реальности,
принадлежащего только вам. Вы всегда будете попадать в пустоту, и ожидать, пока
ваше личное время не догонит вас. Только так и никак иначе. И
никаких парадоксов.
Что же касается экспериментов в Принстоне. Вполне
возможно, что там, или учёным в
каком-нибудь другом уважаемом учреждении, скоро удастся
определить скорость распространения времени. Вполне возможно, что
она будет совпадать со скоростью света — около трёхсот тысяч километров в секунду,
и это позволит нашему наблюдателю перемещаться так, чтобы находиться на
двух улицах почти в одно и тоже
мгновение, и это всё, большего ему не достичь, как бы он
не пытался.
Аристеней усмехнулся и махнул на
«собеседника» рукой... попав ему по
носу.
— Так что любезнейший, позабытый
дома предмет личной гигиены останется там до возвращения
забывчивого наблюдателя. Жаль, конечно, но что поделаешь — со временем
не поспоришь. Хотя само время,
как и другие известные нам силы,
являются всего лишь одним из свойств пространства.
Гражданин, покинувший только что припарковавшийся автомобиль, потёр
ладонью оскорблённый нос и недовольно
хмыкнул, разглядывая стоящего перед ним забулдыгу.
Аристеней заморгал, сумбурно пробормотал
извинения, неуклюже повернулся и быстро зашагал вдоль дороги, немного
сутулясь от чувства неловкости.
Видимо, — подумалось ему, —
наши горизонты реальности каким-то образом схлестнулись и
два человека просто не успели понять
друг друга.
Кстати о человеке... — Аристеней поймал себя
на мысли, что эта тема непременно
должна потревожить его разум, ибо она чрезвычайно интересна.
Здесь он согласился с собственным выводом и, осмотревшись вокруг, понял,
что на улице стало уже совсем темно
и ему пора возвращаться домой.